Миколка-паровоз

Ну, кому же, как не Янке, первому броситься с крыши в воздушную стихию! И вот Янка уже вскарабкался на сараишко, натягивает веревки-стропы, поднимает над головой бабушкин зонтик. Неуклюжий, непослушный, зонтик так и норовит вырваться из Янкиных рук. А Янка важно посапывает носом, локтем незаметно пот с лица утирает, — и вот уж стоит под облаками, на самом краю крыши. Взглянул на лопухи и на малинник, усмехнулся растерянно и принял бравый вид. Что ни говори, а побольше трех метров предстоит лететь по воздуху, доверив свою жизнь старенькому бабушкиному зонтику. Всякое может случиться, — чего доброго, и подведет Янку этот прибор для замедления скорости падения тел с высоты… Тут ведь не какое-нибудь тело, сам Янка!

Да только к лицу ли храброму воздухоплавателю сомнения и колебания! Янка, Янка! На тебя смотрит сейчас весь наш двор… Высоко поднимает Янка зажатый в потных кулаках зонтик. Ручка скользкая, как теплая сосулька. Он делает шаг к самому краешку крыши, подгибает немного колени, прижмуривает глаза, готовый вот сию секундочку оттолкнуться…

И тут произошла совершенно непредвиденная авария. Отстраненный от прыжков Гришка-Лисапед вдруг вспомнил о своих почетных обязанностях.

— Стой! Стой! Не было еще команды! — заорал он таким пронзительным голосом, что заставил вздрогнуть от неожиданности всю парашютную команду. Даже стоявший далеко за забором на улице постовой милиционер выхватил свисток, чтобы поднять тревогу. Но крик не повторился, и милиционер, продув свисток, положил его на место.

Зато для Янки Гришкин крик обернулся, прямо скажем, трагедией. То ли с перепугу, то ли просто нечаянно он соскользнул с доски, поросшей зеленоватым мхом, и в тот же миг все наши парашютисты увидели, как Янка стремглав полетел с крыши и, зацепившись за ржавый гвоздь штанами, повис над землей. Он до боли сжимал ручку зонта, который тоже почему-то зацепился за крышу и не проявил ни малейшего намерения продолжать спуск вместе с нашим парашютистом.

Вся команда вскрикнула, пораженная и испуганная, а Гришка-Лисапед помчался к дому, часто семеня ногами, словно крутил колеса велосипеда со сверкающими спицами.

И не успела команда прийти в себя, как послышались пугающие звуки. Сомнений не было: сдавали Янкины штаны. Они расползались, подозрительно потрескивая по всем швам. Это добавило отважным воздухоплавателям еще больше страха.

— Штаны! Янка, спасай штаны! — закричали они, понимая, что ничем помочь храбрейшему из храбрых уже не смогут.

Да где уж тут было спасать штаны: и минуты, должно быть, не пролетело, как половина штанов осталась болтаться на гвозде, а Янка низринулся дальше вниз, совершая самый что ни на есть свободный прыжок.

Зажмурились, прикрыли глаза дрожащими ладонями ребята из парашютной команды. И сразу же собрали все мужество и посмотрели снова на белый свет. Увидели нечто невообразимое. Храбрейший из храбрых, едва достигнув земли, вдруг подпрыгнул снова кверху, да так высоко, что казалось, он вот-вот очутится опять на крыше. Но это лишь казалось. Янка просто-напросто выскочил из крапивы. В правой руке у него желтела рукоятка от зонтика, который еще пританцовывал на крыше, а левой отважный парашютист держался за то место, где, согласно всем правилам и обычаям, надлежало быть штанам.

— Ну, как? Жив? — кинулись к нему остальные воздухоплаватели, тревожась за участь первого из их среды человека, который изведал все прелести свободного падения.

— Жжет, ох и жжет же, хоть в холодную воду садись, — чистосердечно признался воздухоплаватель, приземлившийся в не совсем заданном районе.

— Что жжет-то? — недоумевал Женька из 17-й квартиры.

— «Что, что»! Не видите, что ли? Крапивища кругом…

Неловко было смотреть на Янку, когда жалостливо морщилось у него лицо и на глаза накатились слезы, когда рука его непроизвольно почесывала места, обожженные жигучкой-крапивой.

— Нечего и говорить, хорошая затея — без штанов в крапиву сигать! — пытался шутить Янка, но шутки у него не получалось.

Так неудачно завершилась первая попытка нашего Янки побывать с парашютом в воздушной стихии. Да и сам парашют — прибор для замедления скорости падения тела в воздухе — имел жалкий вид. В молчаливом смущении достали ребята с крыши то, что осталось от бабушкиного зонтика, и клочья Янкиных штанов. Потом залезли в кусты смородины и почти весь день штопали, клеили, латали, стараясь замаскировать хоть как-то следы аварии на зонтике и в Янкиной одежке.

Да разве все замаскируешь!