Микро

— Я купаться, — объявила Эрика.

— А я нет, — буркнул Дэнни.

Молл удалилась за кустик мха и тут же вернулась оттуда в чем мать родила.

— В чем проблема? — бросила она остальным, когда Мино выпучил на нее глаза. — По-моему, мы все тут биологи.

С этими словами девушка ступила на поверхность пруда. Вода упруго сопротивлялась, словно туго натянутый лист резины, и держала ее вес, не прорывалась. Эрика надавила посильней и вдруг провалилась по самую шею. Ей не без труда удалось пробраться к водопаду, и она встала под него. На голову ей повалились тяжеленные капли, чуть не сбившие ее с ног. Она зажмурилась и выплюнула попавшую в рот воду.

— Просто волшебно! Идите сюда.

Карен Кинг тоже принялась деловито стаскивать одежду, будто бы так и надо. Рик Хаттер пребывал в растерянности — и смотреть на раздевающуюся Карен как-то не с руки, и купаться голышом с ней и Эрикой тоже. Он поспешно сорвал с себя одежду и сразу же прыгнул в воду.

— Добро пожаловать в Эдем! — крикнула Молл.

— Смертельно опасный Эдем, — отозвался Рик.

Окунув голову в воду, он принялся скрести волосы.

Обследуя пруд, Кинг обнаружила, что он полон жизни, как домашний аквариум. Только вот плавали в нем не рыбки, а одноклеточные организмы. Мелкие твари кружились и изворачивались, то совершали неожиданные рывки, то неподвижно зависали на месте. К девушке подплыло одно из таких созданий, формой похожее на дыню-торпеду.

Это была парамеция, она же инфузория-туфелька — один из самых распространенных прудовых обитателей из группы простейших одноклеточных. Перемещается она в воде благодаря множеству подвижных ресничек, которыми покрыта со всех сторон, будто мехом. Такой вот пушистик и подгреб к Карен — потыкался ей в руку, щекоча кожу. Кинг зачерпнула его вместе с водой и поднесла к глазам. Пушистик ощетинился, заметался в пригоршне — ну прямо кот, который не любит сидеть на руках.

— Не бойся, дурачок, — сказала девушка одноклеточному существу, ласково поглаживая его пальцем. Едва она коснулась ресничек, как они тут же выпятились навстречу, словно пытаясь уколоть ее, и задвигались с удвоенной быстротой. Гладить это существо было все равно что гладить бархат, который вдруг взъерошился сам собой.

«И с чего это я разговариваю с одноклеточным?» — пришло вдруг в голову Карен. Глупость какая. Клетка — это просто машина, твердила она себе. Механизм из протеина внутри заполненного водой мешка. И все же… Она не могла избавиться от ощущения, что клетка — тоже живое существо, которым движут его собственные цели и стремления. В плане разума, конечно, одноклеточному животному далеко до человека. Клетка не может представить себе, что такое галактика, или сочинить симфонию, но все-таки это сложная биологическая система, превосходно приспособленная к выживанию в привычной среде и склонная к воспроизведению копий самой себе в максимально большем количестве.

— Удачи тебе, — сказала Кинг вслух, открывая сомкнутые ладони и выпуская инфузорию в родную стихию. Посмотрев, как та улепетывает прочь, извиваясь на ходу, девушка обратилась к Рику:

— Мы мало чем отличаемся от простейших.

— Не вижу никакого сходства, — буркнул Хаттер.

— Когда человек еще, как говорится, в проекте, он представляет собой одну-единственную клетку. В тот момент он тоже одноклеточное. Как любит повторять известный биолог Джон Тайлер Боннер: «Человеческое существо — это одноклеточный организм со сложным плодоносящим телом».

Рик ухмыльнулся.

— Насчет плодоносящего тела метко подмечено.

— Фу, как грубо! — наморщила нос Карен.

Эрика подмигнула Хаттеру у нее за спиной.

Пруд косо пересекла большая тень, и откуда-то сверху донесся хриплый крик. Все трое инстинктивно окунули головы под воду. А когда они осторожно вынырнули, Рик внимательно огляделся по сторонам.

— Птицы, — предположил он.

— Какого вида? — поинтересовались девушки.

— Понятия не имею. Все равно уже улетели.

Студенты простирнули в пруду одежду, старательно вымывая из нее пыль и грязь, после чего развесили ее просушиться, а сами завалились на мох немного позагорать. Одежда высохла моментально.

— Ладно, пора, — объявил Рик Хаттер, застегивая рубашку.

И тут едва слышные в отдалении хриплые крики вдруг стали просто оглушительными, и в воздухе над головами путешественников замелькали темные тени. Человечки вскочили на ноги.

Над утесами, то садясь на них, то взлетая, кружила стая птиц, которые явно пробавлялись кормежкой. Их крики сотрясали воздух.

Одна из птиц внезапно плюхнулась на землю прямо перед студентами. Огромная, вся в блестящих черных перьях, с желтым клювом и настороженным взглядом. Она попрыгала вокруг, обследуя территорию, и издала короткий хриплый крик, а потом столь же внезапно снялась и взмыла ввысь. В небе появились еще птицы — они кружили, рассматривали землю и присаживались на деревца, торчащие с утеса. Человечки вдруг осознали, что на них направлено множество внимательных глаз. Птичьи крики так и метались над прудом.

Рик метнулся к гексаподу и схватил ружье.

— Это майны! — выкрикнул он. — Прячьтесь!

Майны, саранчовые скворцы — птицы плотоядные.