Милая маленькая игрушка

Я привык, что головы поворачиваются, чтобы посмотреть, как эта девушка идет со мной под руку. Самый приятный момент наступает сразу после этого, когда мужчины видят, под чьей она рукой, и тут же отводят взгляд. Это одно и то же движение каждый раз: оценивающий взгляд, признание моего присутствия, расширение глаз, затем подбородок дергается вниз и в сторону, когда что-то на полу внезапно становится чрезвычайно интересным.

— Может быть, в следующий раз. — Говорю я, мой типичный ответ, когда она приглашает меня в «Танец». Я думаю, что лучше всего напоминать Маркетти о моем присутствии на их территории как можно меньше, и каким-то образом наслаждение их ночным клубом кажется противоположностью незаметности. — У меня завтра есть дела. — И это правда. К нам прибывает большая партия, за которой я планирую присматривать.

— Ну, если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Я нажимаю на брелок, когда мы въезжаем на парковку, и двери моей машины плавно открываются.

— Как дела в общем? — Спрашивает Уитни, когда мы устраиваемся, и мотор моего Ламборгини урчит, оживая.

— Хорошо. Мы снова расширяемся. Наши партнеры в России значительно увеличили свои запросы на поставки. — Мои мысли переключаются на мою поездку на прошлой неделе и на жесткие переговоры, связанные с посредничеством в получении нового объема, который они ожидают.

— Ну, это хорошо.

Машина замолкает, и я остро осознаю типичное острое или остроумное замечание, которое Уитни обычно вставляет в этот момент. Когда я смотрю на нее краем глаза, она смотрит в лобовое стекло, ее выражение лица тщательно нейтрально, ее взгляд устремлен на дорогу. Возможно, у нее на уме что-то еще, или, может быть, это следствие урока, который я так решительно преподнес дома на прошлых выходных. Я должен быть рад, что она, кажется, более четко понимает границы наших отношений, поэтому я отмахиваюсь от этого.

Ужин в «Сепии» элегантный, вкусный и каким-то образом совершенно пресный. Разговор легко перескакивает с поверхностных тем, поскольку мы обсуждаем все, от превосходного сочетания вкусов сезонного меню и того, как шеф-повар, удостоенный звезды Мишлен, превзошел самого себя, до того, как будет выглядеть учебная программа Уитни в осеннем семестре ее третьего года обучения, даже мягкую погоду, которая была в Чикаго на прошлой неделе. Это совершенно приятно, и Уитни, кажется, в хорошем настроении, ее глаза сияют, ее улыбка открыта. Но без ее едкого юмора и замечаний, которые держат меня в напряжении, это похоже на один из сотен ванильных ужинов, которые я делал с бесчисленными поверхностными женщинами до нее. И ее осторожная сдержанность говорит мне, насколько она хорошая ученица. Возможно, мой сюрприз для нее более необходим, чем я думал сначала.

Когда мы наелись и отправились к сюрпризу, который я приготовил для Уитни, я позволяю машине наполниться тишиной, ценя ее вместо светской беседы, которую мы поддерживали с хирургической точностью. И когда мы подъезжаем к главному входу в Civic Opera House, я понимаю, что сделал правильный выбор. Подведенные глаза Уитни расширяются, а ее вежливая улыбка превращается в восторженную ухмылку.

— Мы идем на Дракулу? — Требует она, поворачиваясь ко мне лицом.

Я поднимаю бровь, мои губы сжимаются, чтобы скрыть свое веселье от ее энтузиазма.

— Может быть.

— О боже, мы идем! — Ее глаза мерцают новым волнением.

Оставив машину парковщику, я предлагаю Уитни руку и веду ее к нашим местам в ложе. Бутылка шампанского уже ждет нас, и мы устраиваемся, пока волнение Уитни гудит от ее тела, оставляя ее подтянутые руки напряженными, ее ладони сжимают край перил.

— Я умирала от желания увидеть это шоу весь год! — Восклицает она, поворачиваясь, чтобы принять бокал шампанского, который я наливаю и передаю ей.

Я тихо хихикаю.

— Я знаю.

Щеки Уитни слегка краснеют, и признательность, которая мерцает в ее глазах, кажется, смягчает ее выражение лица.

— Спасибо, — бормочет она.

— Пожалуйста. — Сейчас самое время извиниться за свои действия на прошлых выходных, но мысль о том, чтобы произнести эти слова, как будто цементирует мой рот. Такие простые слова, и все же, я нахожу их горькими на вкус. Надеюсь, она сможет распознать мой жест, каким он должен быть, потому что я не могу заставить себя сказать «я извиняюсь».

Я думаю, что так и есть. Когда свет гаснет и занавес поднимается, Уитни, кажется, расслабляется по отношению ко мне, снимая напряжение, которого я не осознавал раньше. Когда начинается представление, мне трудно сосредоточиться на танцорах, движущихся по сцене, независимо от драматизма их движений или интенсивности музыки. Я все время блуждаю взглядом по девушке рядом со мной, и на том, как ее полные губы слегка приоткрываются от удивления, ее глубокие карие глаза сосредоточены на сцене внизу. Она очарована балетом, и меня переполняет глубокое чувство удовлетворения от осознания того, что я могу доставить ей такое удовольствие.