Милая маленькая игрушка

— Спорим, ты умираешь от желания увидеть его без рубашки, не так ли? — Обвиняет Илья, его тон мгновенно становится едким. Он не беспокоится о пуговицах, когда он расстегивает рубашку, обнажая мускулистые грудные мышцы и четко очерченный пресс, усеянный темными волосами на груди. Его татуировки подчеркивают жесткие линии его тела. — Разве этого недостаточно для тебя? Ты хочешь кого-то помоложе?

Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда Илья хватает меня, но я не успеваю среагировать, как он прижимает мои ладони к своей груди. Мягкость его кожи противоречит теплу, исходящему от его твердых как камень мышц, и вопреки себе я вдыхаю дрожащий воздух, наслаждаясь ощущением его. Почему он такой опьяняюще сексуальный? Одно лишь прикосновение к нему заставляет меня жаждать большего.

Словно услышав мои мысли, он медленно направляет мои руки вниз от своих грудных мышц и по его прессу, пока я не оказываюсь на талии его джинсов. Ему даже не нужно говорить мне об этом. Я расстегиваю их прежде, чем он успевает сказать слово, мои пальцы дрожат от предвкушения, пульсирующего во мне.

Его руки одновременно расстегивают мои джинсы, спуская их вниз по бедрам, пока мы неистово раздеваемся. Это что-то новое и гораздо более грубое, чем я ожидала. Кажется, что границы между нашей сценой и реальными отношениями размываются, и я цепляюсь за знание того, что это должна быть сцена. У нас был простой, честный секс только один раз за год, что я знаю Илью. И это была ночь, когда я потеряла девственность. Но мой мозг слишком одурманен похотью, чтобы осмыслить эту сцену. Может быть, это потому, что эта сцена спонтанная. Он придумывает ее на ходу. В конце концов, он не мог предвидеть, как отреагирует на Трента, не так ли? Или он спланировал это с самого начала? С моим пульсом, ревущим в ушах, я не уверена, что мне не все равно.

Мы мгновенно оказываемся голыми, и Илья подхватывает меня, обхватывает мои ноги вокруг своей талии, пока несет меня к обеденному столу. Тарелки разбиваются, когда он откидывает их на пол, освобождая мне место, прежде чем он снова укладывает меня на стол.

Никакого нагнетания, никакой прелюдии, прежде чем Илья вонзается в меня. Но я готова к нему, моя киска мокрая от предвкушения, которое струится во мне с тех пор, как он захлопнул дверь перед лицом моего партнера. Я кричу, когда взрыв экстаза посылает искры черных точек на мои веки.

— Боже, ты такая чертовски мокрая, — рычит он, заставляя мои стенки сжиматься вокруг его твердого обхвата. — Тебе приятно?

— Даа…

— Но ты бы предпочла, чтобы между твоих ног оказался он, не так ли, маленькая шлюшка? Ты представляешь Трента, пока я тебя трахаю? Ну, он не сможет заставить тебя чувствовать себя и вполовину так же хорошо, как я. Я обещаю тебе это.

И вот так сцена вокруг меня разлетается вдребезги. Как и разбросанные по полу тарелки, мое удовольствие трескается и раскалывается на тысячи крошечных осколков. Он в ярости трахает меня прямо сейчас, вымещая на мне свою злость, потому что ревнует к моему идиотскому партнеру по танцам, которого я даже не выбирала, к тому, с кем я застряла, хотя я бы предпочла попробовать станцевать обе партии, чем терпеть его до конца семестра.

Мои глаза резко открываются, когда я напрягаюсь, эротические толчки Ильи внезапно кажутся насилием. Я вне себя от ярости. Я никогда раньше не хотела его ударить, но внезапно моя ладонь пульсирует от желания наброситься на него так же больно, как он набрасывается на меня.

— «Безопасно». — Слово срывается с моих губ, словно смертный приговор.

Илья тут же останавливается. Намек на замешательство мелькает в его темных глазах, а его жесткое выражение лица превращается во что-то нечитаемое, но он медленно отстраняется от меня, отпуская меня, когда отступает. Я позволяю ему, мои ноги падают с его талии, когда я сажусь и соскальзываю с обеденного стола. Мое тело напряжено, когда я прохожу мимо него, чтобы забрать свои джинсы и грубо натянуть их обратно. Я не заморачиваюсь с бюстгальтером или трусиками, поскольку одеваюсь так быстро, как могу.

И все это время Илья внимательно наблюдает за мной, его выражение лица где-то между потерянностью и разочарованием. Когда я бросаю ему штаны, он натягивает их, не говоря ни слова.

Мне очень хочется пойти в свою комнату и хлопнуть дверью. Оставить его здесь, чтобы он подумал о своем поведении. Но я не могу заставить себя молчать. Как только он наконец надевает джинсы, я наконец могу собраться с мыслями, чтобы заговорить. Но прежде чем я успеваю открыть рот, он нарушает ледяную тишину.

— Ты никогда раньше не использовала наше стоп-слово. Я тебя обидел? — Его тон выдает все эмоции, которые я не могу прочитать на его лице — беспокойство, боль, замешательство, удивление, даже намек на предательство.

Это так богато, когда его недоверие ко мне так глубоко ранит.

— Ты злишься и вымещаешь на мне свой гнев, и мне это не нравится, — шиплю я. Мой голос дрожит, и я понимаю, что вот-вот расплачусь, что только злит меня еще больше.

— Я не…