Милая

– Хорошо, – сказала я. А потом уголком глаза заметила Одри. Она была роскошна: сантиметров на пять выше меня, с длинными золотисто-каштановыми волосами. В шортах из обрезанных джинсов, длинноногая, загорелая, она выглядела как истинная латиноамериканка. На ней была надета старая майка Уилла фирмы «Ramones». Я рассматривала ее оценивающим взглядом, надеясь найти хотя бы один недостаток, но не могла. Я не смогла найти ни единого изъяна, у нее были идеально ровные ноги с красивыми пальцами. Поэтому тогда я понадеялась, что она тупая или недалекая, или тщеславная, или вульгарная. Все это оказалось не так.

– Привет, Миа, рада познакомиться с тобой. Уилл так много рассказывал о тебе, и я видела твои фотографии на стенах. В жизни ты еще красивее, я не думала, что такое возможно. – Она подалась вперед и обняла меня, и я неловко обняла ее в ответ. Проклятие, она была красавица! Я не могла возненавидеть ее, в противном случае мне наверняка надо было бы иметь страховой полис на карму. Знаете, когда человек кажется таким красивым и добрым, даже его голос звучит прекрасно, и тебе хочется возненавидеть его или найти в нем какой-то порок, а ты не можешь, тогда тебе приходится полюбить его, как бы мучительно это ни было. Вот что я почувствовала, увидев Одри.

– Я тоже рада знакомству. Ты настоящая красавица, а Уилл – хороший парень и замечательный друг. Желаю весело провести выходные, – сказала я. – Увидимся в воскресенье, Уилл.

Я слегка кивнула ему, он стоял, прислонясь к стойке, скрестив руки и ноги.

На его лице промелькнула мимолетная сочувственная улыбка, и он чуть слышно произнес: пока.

Я сломя голову сбежала вниз по лестнице, таща на буксире Джексона. Когда я вышла на улицу и подошла к Дженни, она неодобрительно посмотрела на меня. Открыв дверь джипа, я показала жестом Джексону, чтобы он прыгал в машину.

– Что, черт подери, ты так долго делала? – спросила она. Подняв вверх палец, я сказала: – Еще одну минутку. Захлопнув дверь, я побежала в магазин на углу.

Бентон все еще работал. Я поставила на прилавок три малюсенькие бутылочки текилы. На этот раз он сказал с усмешкой:

– Без шоколада?

Выйдя на тротуар, я выпила все три бутылочки у мусорной урны, пристально глядя на сидевшую в джипе Дженни. Когда я наконец уселась на пассажирское сиденье, она не произнесла ни слова, похлопав меня по ноге, и на всю катушку врубила группу «Cat Stevens». Всю дорогу до Саутгемптона я проплакала.

Когда мы с Дженни подъехали к коттеджу ее дяди, было уже поздно, и мы обе были измучены, поэтому сразу легли спать. Проснувшись на следующий день, я решила, что не стану говорить о своей ужасной пятнице, пока нахожусь рядом с Дженни. Она сильно переживала из-за свадьбы, а мне хотелось быть хорошей подругой. Коттедж ее дяди чаще всего использовался для отдыха в выходные дни, поэтому его требовалось привести в божеский вид. Он располагался в конце улицы на обширном собственном участке, откуда открывался вид на сказочный мост, вдобавок здесь был деревянный причал, у которого был привязана белая гребная шлюпка. Участок вокруг дома был тщательно ухожен, поэтому мы вздохнули с облегчением, оттого что все наши силы в эти выходные дни будут брошены на уборку коттеджа и встречи с флористом и поставщиком продуктов. Вплоть до воскресенья, когда мы отправились домой, все наши мысли были полностью поглощены обсуждением деталей свадьбы.

– Ладно, Миа, расскажи уже мне, – сказала Дженни, не отрывая глаз от дороги.

Когда я садилась в машину в пятницу, мне казалось, что Дженни, судя по ее реакции, уже что-то знает.

– Ты знаешь, что Уилл с кем-то встречался?

– Да. Он приводил ее к Тайлеру в четверг… Он спросил, может ли он взять ее с собой на свадьбу. – Она наконец взглянула на меня, оценивая мою реакцию. Я кивнула. – Я собиралась сказать тебе, но подумала, может, ты уже знаешь. В конце концов, ведь это ты живешь с ним. В любом случае какое это имеет значение? – В ее голосе слышалось легкое раздражение.

– Я застукала их, когда они трахались в душе.

Втянув воздух, Дженни посмотрела на меня и закусила губу. Глядя на нее, было понятно – ей ужасно жаль меня. Потом выражение ее лица изменилось. Я глубоко вздохнула, понимая – она проявила жестокость из милосердия ко мне.

– Знаешь что, Миа? Хочешь узнать кое-что? – Она говорила сурово и угрожающе. – Клянусь, я бы ничего не сказала, но я оказалась в дурацком положении между тобой и Уиллом. Он не встречался ни с кем с тех пор, как встретил тебя, он питал какую-то трогательную надежду на то, что ты порвешь с Робертом и останешься с ним. Он с ума по тебе сходил, Миа. Он написал для тебя чертовски красивую песню! Но ты решила щеголять в одной мужской рубашке перед Банкиром Бобом и насмехаться над ним. – Вскинув брови, она бросила на меня быстрый взгляд.

– Я уже давным-давно порвала с Робертом! – закричала я, но потом понизила голос: – Уилл написал для меня песню? – Я чувствовала себя совершенно уничтоженной.

– То есть ты порвала с Робертом и никому не сказала? Почему, Миа? Почему ты так поступила?