Милая

– У меня не было выбора.

– Я думаю, что был.

– Мне нужно идти, мама. Я тебя простила.

Повесив трубку, я сказала Дженни, что скоро вернусь, и пошла в магазин на углу. Во второй раз за это утро я положила на прилавок шоколадный батончик и бутылочку текилы.

На этот раз Бентон, восьмидесятилетний кассир, пристально посмотрел на меня и слегка покачал головой. – Мисс Миа, вам известно, что сейчас десять часов утра? – Я кивнула. – Вы слишком молоды для того, чтобы быть несчастной.

– Я не несчастна. Я беспокоюсь об экономике. Я считаю, что главное – стимулирование потребительского спроса, верно? – Я произнесла эти слова с возмутительным злорадством.

Пробив товар, он взял с меня деньги, по-прежнему покачивая головой. Не думаю, что он поверил моим россказням.

Я снова, стоя на улице, попивала текилу, что, я почти уверена, запрещено законом. Вернувшись в кафе, я сказала Дженни, что ей следовало бы поменьше общаться с моей матерью, а потом занялась повседневными делами. Чтобы компенсировать шоколадные батончики и текилу, я настояла на том, чтобы заказать на ужин салаты из ресторана «У Сэма». Мы рано закрылись и, сев в глубине кафе, съели наши салаты. Я рассказала Дженни о том, как отвратительно провела утро, но не посвятила ее в подробности о Роберте. Она заверила меня, что мы чудесно проведем время в Саутгемптоне. Когда я сказала, что переживаю, оставляя Джексона, она предложила взять его с собой.

– Правда? Ты не против?

– Что ты! Я люблю эту дворняжку. Мне пришлось припарковать папин джип за два квартала отсюда, поэтому я пойду и подгоню его, пока ты сходишь за Джексоном, я встречу тебя на улице через пятнадцать минут.

– Отлично. – Я взбежала по лестнице к своей квартире, перепрыгивая через две ступеньки.

Когда я открыла дверь, Джексон выбежал мне навстречу. Везде горел свет, гремело стерео и шумел душ. Мне нужно было сказать Уиллу, что я забираю Джексона. Мы с ним привыкли заходить в ванную комнату, когда один из нас стоял под душем, поэтому я открыла дверь и замерла на месте. Через матовую занавеску я увидела (и, разумеется, услышала) как Уилл совокупляется с какой-то девицей в нашем душе. Я быстро набрала в рот воздуха, но по неосторожности сдавленно пискнула. Возня и шум за занавеской мгновенно прекратились.

– Извини! – крикнула я, а потом, открыв дверь спиной, захлопнула ее за собой. У меня стоял комок в горле. Я попыталась успокоиться и унять подступившие к глазам слезы. Сжав челюсти, я, как парализованная, стояла в коридоре. Услышав, что они шлепают ногами по полу, я развернулась и решительно направилась на кухню.

Когда я проходила мимо, дверь ванной открылась.

– Миа? – раздался за моей спиной низкий голос.

«Не оборачивайся. Не плачь».

Я дошла до кухни как раз в тот момент, когда солист группы «Black Keys» начал петь что-то о девушке-психопатке. По неизвестной причине песня напомнила мне фильм «Избавление». Я пообещала себе, что сегодня вечером в моей квартире не совершится убийство. Я была слишком подавлена, чтобы что-то совершать, и не имела на это никакого права. Я поприветствовала его, радостно улыбаясь.

– Привет, Уилл! У меня был поганый день! – Я произнесла это весело, но из глаза скатилась слеза. Я отвела глаза, сосредоточенно укладывая в сумку корм для Джексона.

Уилл, положив руки мне на плечи, развернул меня лицом к себе. Убитая, я не поднимала головы. – Прости, Миа. Прости, что тебе пришлось войти в такой момент. Я думал, что ты… едешь… – Он не смог закончить свою мысль, он просто, подняв мой подбородок, внимательно смотрел мне в глаза до тех пор, пока я не уверилась в том, что он ищет в них признаки боли.

Проглотив слезы, я подняла голову.

– Да… – я действительно еду… в Саутгемптон. Просто я решила, что хочу взять с собой Джексона, потому я зашла… забрать его, а здесь ты… в полотенце… после соития… довольно забавно… мне пора… мне пора идти. – Мои глаза были полны слез, а губы улыбались; я запиналась на каждом слове.

Когда я повернулась, чтобы уйти, он схватил меня за руку и с жалостью в глазах приблизился ко мне. Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга. Я не отрывала взгляда от надписи «Капитан Души», вытатуированной у него над сердцем. Я была не способна поднять на него глаз. После недолгого колебания он произнес низким голосом:

– Я хочу познакомить тебя с Одри.

Я сделала глубокий вдох, прочищая горло.

– Как давно вы встречаетесь? – прошептала я.

– Две недели, но познакомились давно.

Кивнув, я улыбнулась. Он был таким милым, так просто относился к любви, и ему хотелось поделиться этим со мной.

– Прошу тебя, Миа, она мне нравится, и мне интересно твое мнение.