Милашка на вираже

– Ха! Если кто о том происшествии знает, так это я. Ответила ему:

– Вам зачем?

Чернов рассказал, что погиб его единственный друг. Он ищет человека, который видел ДТП. Приехал в Товарово специально вечером, чтобы люди уже с работы вернулись. А вокруг одни пустые нежилые избы. Только в моем окне свет горит.

Дядька мне понравился, видно, что непьющий, одет нормально. В окно специально глянула: машина у него дорогая. Я ему условие выдвинула.

– Информация стоит денег, и никому ее передавать нельзя.

Он спорить не стал, вынул кошелек. Глаз у меня – алмаз. Осмотрю незнакомого и понимаю, можно с ним дело иметь или ну его куда подальше. Никогда не ошибаюсь. Вот какой у меня талант есть, понимаете?

Я кивнула. Говорить вслух то, что я думала, сообщить Аэлите, что внешность обманчива, многие маньяки заманивают своих жертв в ловушку с помощью сладких речей да выглядят так, что никогда не заподозришь, что милый парень жестокий убийца… Это сейчас произносить определенно не стоило.

Очень довольная собой, Аэлита улыбнулась.

– И вам расскажу, вижу: вы добрая, не жадная женщина. Я считаю: главное, чтобы человек не жабился. Да и дело давно было, не страшно растрепать, никому теперь то ДТП неинтересно. Вы же мне дадите еще денег за честный рассказ?

Я кивнула.

– Конечно. Говорите. Вся внимание.

Молодая женщина, вдохновленная моим согласием еще заплатить, начала повествование.

Тот ноябрьский день у Аэлиты сложился неудачно. Хозяйка салона не заплатила ей за месяц работы, попросила подождать до завтра. В кошельке у мастера по маникюру было пусто. Да еще последняя клиентка припозднилась, пришлось на полчаса задержаться после закрытия. Кробченкина очень боялась опоздать на последний автобус. Что есть сил бежала от метро к остановке, поскользнулась, шлепнулась, разорвала джинсы. А когда, наконец, добралась до места, там шумел разгневанный народ, оказалось, что автобус по непонятной причине укатил раньше. Неполученная зарплата, опоздавшая клиентка, падение на ледяном тротуаре, невозможность добраться до дома – все сложилось в ком жгучих неприятностей. Аэлита никогда не хнычет, но в тот момент, когда она подсчитывала все свои сегодняшние несчастья, неподалеку от нее притормозила новенькая дорогая иномарка. Из нее выпорхнула девушка с виду одних лет с Аэлитой, она осмотрелась, вытащила мобильный и громко заговорила:

– Котик! Ну я тут. Стою в грязи. Ты где? Я? Э… э… э… Какой-то затрапезный магазин напротив. А-а-а! Сейчас развернусь. В эту попу мира я зарулила впервые. Ну, извини, с детства живу в центре, станций метро не знаю. Все, несусь к тебе!

Красавица юркнула за руль и умчалась. Аэлиту охватила свинцовая, черная зависть. Ей так захотелось очутиться на месте этой девчонки, иметь свои колеса, шубку, жить где-нибудь в районе Арбата в просторной квартире с ванной, туалетом, не знать станций метро. И, наверное, в кармане у той, что «зарулила впервые в попу мира», лежит толстый кошелек. Аэлита же опоздала на вонючий автобус, не знает, как добраться до своего сарая, в котором из еды есть только полбатона и дешевый чай. Ну почему жизнь так несправедлива?

По щекам Кробченкиной потекли слезы, и тут к ней подошла незнакомая женщина.

– Хорош реветь, тебе куда?

Глава тридцать девятая

– В Товарово, – всхлипнула Аэлита.

– Разве там кто-то живет? – удивилась тетка. – Думала, никого уже нет. Я тоже на автобус не попала. Мне в Колыбино, на десять километров дальше, чем тебе. Вон там стоит пара, им в Алякино. Нас уже трое. Если ты согласишься стать четвертой, возьмем такси. Цену на всех раскидаем, учтем километраж. Ну? Согласна?

Аэлита молчала.

– Последний автобус укатил, – уговаривала ее тетка, – не так уж и дорого получится. Или ты тут ночевать собираешься?

– Нет, – прошептала Кробченкина и зарыдала, – денег не дали, зарплату задержали. А шоферы автобуса меня знают, могут за так довезти.

Женщина отошла. Сквозь непрерывные слезы девушка видела, что компания из трех человек поймала такси и стала усаживаться. Аэлита вытерла лицо рукавом. Делать нечего, надо вернуться к подземке, поискать подъезд без домофона и там провести ночь на подоконнике. На улице ноябрь, холодно, ветрено, а на ней куртка на тонком синтепоне, не теплая, уютная шубка, как на обладательнице красивой иномарки. И сапожки не по погоде, тонкие, на скользкой подошве. От слез легче не станет.

Аэлита шмыгнула носом и побрела к метро. Ей пришла в голову идея посидеть там в вестибюле до закрытия.

– Эй, стой! – закричал знакомый голос.

Кробченкина оглянулась и увидела, что такси пока не уехало, дверца открыта, возле нее стоит женщина, которая предлагала ей поехать с компанией, и машет рукой.

– Иди сюда! – позвала она.

Девушка приблизилась к машине.

– Садись, – скомандовала незнакомка, – доедешь до Товарова.

– Денег нет, – прошептала Аэлита.

– Лезь, – пробасил из салона мужской голос.

– У меня денег нет, – опять пролепетала Аэлита.

– Уже слышали, – пробурчал невидимый собеседник, – за так довезем. Уж не сволочи позорные, не кинем девку одну ночью.

Не веря своему счастью, Аэлита села в машину.