Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения

– Ламеллярный ихтиоз в наши дни уже совсем не беда, – сказала Инна Кривуца, когда потускневшая Русланочка и, как всегда, торжествующая и чуть взъерошенная Наталья Ли сидели в белых кожаных креслах напротив ее стола. Кабинет был обставлен в стиле гламурный хай-тек – много толстого цветного стекла, хромированных завитушек, глянцевых поверхностей насыщенных цветов, мелких светильников в крошечных тканевых абажурах с черным кружевом, ломаные линии и сложные лиственные симметрии на обоях и декоративных панелях. И очень много живых орхидей – в стеклянных квадратных горшках с прозрачными поддерживающими палочками.

– …совсем не беда, – продолжила, выходя из-за стола, приглашая Русланочку встать. Ее духи пахли даже не цветами, а одними какими-то феромонами, запах почти неощутимый, необъяснимый, но при том очень какой-то конкретный, точный, почти неприличный, смелый запах.

– Разденься, пожалуйста.

– Я, наверное, выйду, – сказала Наталья Ли.

Русланочка, зябко обернувшись, кивнула.

Инна Кривуца стояла перед ней в зебре холодного кондиционированного солнца. Аккуратная, свежая, круглощекая, немного курносая брюнетка в белом халате, с длинными, собранными в высокий хвост прямыми волосами, ростом чуть ниже Русланочки – возраста примерно одного же с ней. Не больше восемнадцати! Даже глаза, которые, несмотря на обманчивую свежесть кожи, точеность фигуры, легкомысленность гардероба, хранят (в сиянии, не в морщинах!) опыт и соль прожитых лет, у Инны были полны лишь наивной доброжелательности, отчего казались даже немного пустоватыми. Хотелось спросить, как спрашивали примерно две трети ее пациентов: «Неужели вы врач?»

Осматривая Русланочкины плечи, спину, бедра и ягодицы, она так же доброжелательно-наивно, словно сама себе до конца не веря, сказала:

– Это будет такая трудная операция…

– Я готова, – ответила Русланочка заранее заготовленные слова.

– Это будет ряд операций. Мы вырастим для тебя новую кожу, которую пересадим вместо этой. С непораженных участков снимем тончайший слой, с сосудистыми ножками и зонами роста, и поместим на пораженные области.

Русланочка молча кивнула. Инна Кривуца легко касалась ее тела, бережно щупала, приподнимала ей руки, отворачивала ушные раковины, приседала, рассматривая икры.

– И это будет дорого стоить.

– Я думаю, родители войдут в мое положение.

– Они и так в нем, и оно нисколько не мешает им, насколько я знаю. Цена, которую тебе придется заплатить, – не только денежная. Ты все равно останешься не такой, как все. Как минимум тебе светит крайне тяжелый год… тяжелая медикаментозная терапия… Пересадка кожи – это пересадка органа, а кожа – это наш самый большой орган…

– Я готова. К лету, через год… я смогу быть здоровой?

– Здоровой – вряд ли. А красивой – лучше, чем сейчас, однозначно.

Русланочка впервые улыбнулась и испугалась неожиданной боли в пересохших и потрескавшихся губах.

Инна Кривуца покачала головой, вынула из стола салфетку и промокнула выступившие капельки крови.

– У тебя такие грустные глаза. Если бы не твои глаза, я бы отправила тебя домой…

Прижимая к губам салфетку, Русланочка вышла в вестибюль с аквариумами и орхидеями (тут они были розовыми, а в кабинете Инны – только белыми), молча кивнула Наталье Ли.

– Год, – сказала она в машине, – за год все будет готово. И следующим летом я поеду с ним на машине к морю.

– За год, дитя мое, ты еще тысячу раз успеешь влюбиться в кого-то другого!

– Нет. Это исключено.

На семейном совете все были против. Герман Александрович как раз готовил своим женщинам небольшой сюрприз – летнюю поездку в Исландию, к гейзерам, вулканам, ледникам, белым ночам, и ему казалось, что неожиданно разразившаяся идея младшей дочери по поводу операции – что-то из ряда давно прогнозируемого и оттого несерьезного. Конечно, она должна была когда-то прийти и с таким вариантом решения своей проблемы. Просто со временем, он это знал как никто другой, по мере собственного роста, состоятельности как личности, эта проблема перестанет быть проблемой. Важно найти себя и свой путь в жизни – внешность же дело десятое. Тема оперативного лечения в семье у них не поднималась вообще. «Конечно, она, как всякая девочка, захочет решить проблему путем косметической хирургии», – говорил Герман Александрович жене. И сошлись они на том, что, возможно, хирургическим путем можно было бы устранить проблемы старших девочек, но их, казалось, все устраивает и так, а крайне тяжелый случай младшей, где речь шла о замене почти всей кожной поверхности, совершенно не оправдывает смертельные риски оперативного вмешательства.