Милицейская сага

17.

… – Как там этот лихой наездник Воронков? Не гадит еще под себя со страха? – Муслин появился, как всегда, без предупреждения. Мимоходом всунул ладонь Тальвинскому, напористо прошелся по его кабинету. – Растереть бы паскуду, чтоб следа на земле не осталось.

– С чего бы это заместитель начальника УВД по кадрам начал выражаться, как перепивший опер? – не отказал себе в удовольствии уесть начальство Тальвинский. – Вроде не княжеское это дело.

– Извини – сорвался. Как говорится, ничто человеческое не чуждо. Да и трудно, знаешь, удержаться. Ребенка трехлетнего в лаваш превратил и – изгаляется! Выродок!

– Мертвого ребенка.

– Мертвого ли, живого. Но – он про то не знал, – подчеркнул Муслин. – Наехал и сбежал, как последняя мразь! Прощать, что ли?! Чего отмалчиваешься?

– А что тут говорить, когда «темнота» зависает? – буркнул Андрей. – Эмоции твои разделяю. Но – нравится он нам или не нравится, а привлекать его теперь не за что. То, что случайно проехал по трупу, уголовно не наказуемо.

– То есть что значит?.. Ты, Андрей, тоже не заговаривайся. Когда он задавил, знал он, что это труп?

– Нет, конечно.

– Во! И когда деру с места аварии дал, тоже не знал. Значит, субъективная сторона преступления в форме умысла на оставление в опасности, считай, налицо. Как полагаешь?

Огорченный донельзя, Андрей едва удержался от резкого ответа, – за прошедшие годы Муслин так и не удосужился проштудировать уголовный кодекс.

– Нет здесь преступления, дорогой мой Валерий Никанорович. О чем бы он там ни думал, но убил не он. Так что об идее твоей придется забыть. Другое худо! Мы с этим Воронковым два дня потеряли. Теперь попробуй найди настоящего преступника.

– А может, не потеряли? – Муслин поплотнее прикрыл дверь. – Ты ему насчет результатов вскрытия, надеюсь, не проговорился?

– Пока нет.

– Вот это умно. Сажать его надо, Андрей Иванович.

– Да я не против. Покажи, за что.

– Так за это самое дорожное, – Муслин значительно подмигнул. – То, что он сволочь, – это как дважды два?

– Приятного мало.

– Вон как в морду нам с тобой смеется. А приди такой к власти, как думаешь, забудет? То-то что. И нет тут пути назад. Или мы его ныне раздавим, или – через год-другой – он нас. А преступник он очевидный. На него оперативного компромата – гора! Просто – плохо работаем. Не умеем хозяйственные преступления грамотно доказывать. Вот и ходят холеные, уверовавшие в свою безнаказанность. Над нами глумятся, людей наших давят.

– К чему клонишь?

– Сажай его, и вся недолга! Я ведь с тобой сегодня, считай, как со своим говорю. Маргарита Ильинична за тебя горой встала. Так что не сегодня-завтра взлетишь! – Муслин значительно сделал жест пальцем, который почему-то показывал не вверх, а на окно, за которым вдалеке можно было различить здание УВД, – Олимп областного масштаба. – В соседних кабинетах будем общие вопросы решать. Правым плечом станешь. Потому и обозначаю напрямик: сидеть этому толстосуму не пересидеть.

– Не крути. Что ты, наконец, предлагаешь?

– Да посадить за наезд и – все дела! Сам говоришь: искать нового преступника – себе дороже. Не найдешь. Только волну поднимешь.

– Ты что, до сих пор не осознал, Валерий Никанорович? – раздражение Тальвинского выплеснулось наружу. – По заключению эксперта…

– Норов-то поуйми. Что за манера начальство глупей себя держать?..Ты заключение это получил?!.. То-то. Вот когда получишь, тогда и будешь рассуждать. – Хочешь сказать, что Каткова переменила мнение?

– А вот это не твоего уровня забота. Я вообще скажу – умничает Каткова много. Возомнила… Это ж надо ухитриться такое углядеть: под следом, мол, еще след. Договоримся и – передадут нормальному эксперту. И все следы куда надо наложатся. Нельзя только, чтоб разговоры пошли. Из твоих кто еще в курсе?

– Мороз, конечно. Я его с утра опять по раскрытию погнал.

– Отзови. Черт знает, куда его вынесет. Да и говнист больно.

Присмотрелся к Тальвинскому, определяя, насколько тот пропитался услышанным. И, главное, правильно ли пропитался.

Андрей погасил папиросу, прокашлялся:

– Положим, загоним Воронкова в суд. Прокурор подмахнет. А что будет, если завтра обнаружится велосипед или толковый адвокат потребует эксгумации и повторной экспертизы?.. Кто ответит?

– Глупый вопрос, – удивился Муслин. – Ты, конечно. На то ты и руководитель, чтоб отвечать за решения. Только так скажу: если всплывет, грош тебе, стало быть, цена. Да не журись ты, Андрей! Я-то с тобой.

«Ты-то, конечно. Мощная поддержка».

– Главное, областные власти за тебя, – угадал его мысли Муслин. Тяжело пригляделся. – И потом – отрапортовано уже. За нас обоих отрапортовал… Да чего ты потух? Он же весь обложен. Даешь отмашку, и я организую нужное заключение. А Мороза своего поприжмешь. Так что?

– Темное это дело.

– Так наше руководящее дело – оно изначально темное, – обрадовался Муслин. – Без изворотливости нельзя. И то, что не торопишься согласиться, одобряю.

Он замолчал, вслушиваясь в нарастающий шум.