Милицейская сага

– Кто сегодня ответственный по отделу?.. Передайте, что я уезжаю в Управление. И с Препановым соедините, – на удивление трезвым голосом отчеканил он. – Это Тальвинский. Что Воронков?.. Нет, нет, заходить не надо…Схему изучает? Вдумчивый, стало быть. А обвинение предъявил?.. Признал частично? Ничего: от маленького к большому. Как насчет ареста?.. Вот что, не торопись с этим, пожалуй. Тем более день заканчивается. Сутки у нас в запасе еще остались. Так что отправь его переночевать в ИВС и чтоб с утра назад доставили. … Дело это общественно значимое. Суета неуместна. Постановление заготовь, а арестуем завтра. Всего доброго!

Он положил трубку. На рычаг, впрочем, попал со второго раза. – Что надумал? – Мороз насторожился.

– Хочу завтра перед арестом один на один в глаза ему заглянуть, – поделился Тальвинский. – Чтоб до мозжечка осознал, что сидеть ему отныне-не пересидеть… Но кто бы знал, как мне муторно! Опершись на кулаки, начал подниматься. Нетвердая рука соскользнула, и он рухнул лицом на плексиглаз. Отлетел в сторону телефон, посыпались карандаши.

С усилием поднялся. Мороз вышел в приемную, где Альбина вслушивались в звуки из кабинета. – Зайди помоги шефу, – попросил ее Мороз. – И не сердись. У него сегодня всё сикось-накось.

Альбина сухо кивнула. Пдчеркнуто официальная, с отстраненным лицом, вошла она в кабинет и недоуменно остановилась, не обнаружив за столом хозяина. Обернулась.

Подполковник милиции сидел со стаканом водки в руке на стуле, прижавшись к шкафу, и смотрел на нее слезящимися глазами.

– Что-то случилось? – догадалась Альбина.

– Сущие пустяки – развожусь! – поставив недопитый стакан на заветную полку, Андрей поднялся, подошел к ней вплотную. – Плохо мне, Альбина! Ты не бросай меня сегодня, ладно?

– А как же жених? – теряясь, пробормотала девушка. – Именно сегодня я обещала пригласить его к себе домой.

– Так в чем проблема? Я готов, – глаза Андрея потемнели. Он ухватил за округлые плечи, рывком притянул к себе и впился в ярко накрашенные губы.

14.

Андрей, опустошенный, раскинувшись, лежал на кровати, не в силах, казалось, пошевелиться.

– Вот уж подлинно – счастливые часов не наблюдают! – в комнату в пеньюаре и с газетой, вынутой из ящика, зашла Альбина. – Ты хоть знаешь, что уже третий час ночи? И утром нам на работу.

– Так то утром. А пока у нас впереди куча времени, – он всматривался в очертания ее тела под пеньюаром, ощущая новый прилив сил. – Иди ко мне.

– Как? Опять?!

Резко приподнявшись, Андрей поймал ее за руку и опрокинул на кровать. Зарылся лицом в джунгли волос, подрагивая от заполнившего чувства:

– Альбина! Альбиночка моя!

– У-у?

– Какие у тебя глазищи! Это что-то непередаваемое… Приложи руку к виску. Чувствуешь?

– Похоже, мы оба сошли с ума, Андрюшка. Ну, что я завтра скажу своему жениху? А – родителям? Я ж обещала их познакомить.

– А кто у нас родители? – Андрей откинулся на спину, нащупал сигареты.

– О! – протянула Альбина. – Вообще-то с отцом я года три как не разговариваю. Общаемся через маму. Не смог простить, что без его согласия замуж вышла. Не нашего круга, видите ли. Да еще за еврея.

– А ваш круг – это антисемиты?

– Не без этого! – чмокнув его в щеку, Альбина вскочила. – Не забивай этим голову. Раз впереди еще полночи, пойду заварю кофе.

Проводив ее хищным взглядом, Андрей поднялся. Потянувшись, подошел к «стенке» из инкрустированного дуба, лениво взял в руку стоящую за стеклом фотокарточку, на которой юная Альбина сидела в бальном платье на кресле, а справа и слева от нее стояли улыбающиеся торжественно мужчина и женщина. Лицо мужчины, властное, с жесткой складкой на лбу, было Андрею явно знакомо, хотя он никак не мог уловить, откуда. С оборотной стороны короткая надпись – «Альбиночке в день окончания школы от папы и мамы». Внизу – резкая, тоже чем-то знакомая подпись. Андрей вновь перевернул фото и – опознал: рядом с дочерью стоял нынешний первый секретарь обкома КПСС Кравец.

Из кухни послышались шаги. Не желая быть застигнутым, Андрей втиснул фото на место и бросился на кровать.

15.

– Да придержи ты свои нервы, Валерий Никанорович. Ты меня своей опекой совсем за жабры ухватил! – Муслин и впрямь перебирал со звонками. – Обвинение предъявлено. Через час следователь едет за санкцией, – Андрей приподнял трубку замигавшего пульта связи с дежурным. – Подождите, у меня разговор с управлением, – отложил её в сторону. – Доложу, доложу! Как только, так сразу. Но и тебя прошу помнить о договоренности. Насчет Хани – частное определение пересылаете на рассмотрение нам…Накажем, будьте покойны. Строгач ваше заведение устроит?.. Нет?! Любите же вы кровушку! Шучу. Ладно – будет – «с занесением». И не волнуйся так, Никанорыч, все идет по плану.

Улыбаясь, разъединился.

Где-то в тяжелом вчера остались потрясение от измены жены и причастности ее к преступлению. И невольный, давящий страх перед неизвестностью. Ситуация разрешилась, и – к Андрею вернулось давно, казалось, утраченное ощущение легкости и свободы.