Миллениум. Тетралогия. (ЛП)

– Радиотехнический центр насторожило то, что она пыталась раздобыть сведения о лицах, сбежавших из спецслужб других стран, и этого хватило для того, чтобы запустить в ход охранные системы центра. Они предприняли расследование, которое привело к компьютеру в детской психиатрической клинике в Упсале, принадлежавшему главному врачу по фамилии Телеборьян. По какой-то причине – вероятно, поскольку Телеборьян оказывал шведской службе безопасности некоторые услуги, – его считали выше всяких подозрений. Вместо этого центр сосредоточился на двух санитарах, считавшихся подозрительными, потому что они были… ну, попросту иммигрантами. Мысль непостижимо кретинская и стереотипная, и они ничего не добились.

– Могу себе представить.

– Но сейчас, много позже, я попросил одного парня из Радиотехнического центра переслать мне тот старый материал, и мы подошли к нему совершенно по-другому. Знаешь, для того, чтобы быть хорошим хакером, необязательно быть большим и толстым и бриться по утрам. Я встречал бесподобных мастеров в возрасте двенадцати-тринадцати лет, и поэтому мне представлялось само собой разумеющимся проверить каждого ребенка, лежавшего в то время в клинике. В материале имелся полный список, и я засадил троих своих парней изучать их всех от и до. И знаешь, что мы обнаружили? Среди детей оказалась дочь бывшего шпиона и большого мерзавца Залаченко, которым в то время так интенсивно интересовались наши коллеги из ЦРУ, и тут все внезапно стало чрезвычайно интересным. Как тебе, возможно, известно, существуют точки соприкосновения между группировкой, которую исследовал хакер, и бывшим преступным синдикатом Залаченко.

– Это не обязательно означает, что Оса хакнула вас именно поэтому.

– Конечно, нет. Но мы присмотрелись к этой девочке поближе, и… как бы сказать… У нее волнующее прошлое, не так ли? Правда, очень много информации о ней в официальных источниках таинственным образом оказалось стертой. Однако мы нашли более чем достаточно. Не знаю, возможно, я ошибаюсь, но у меня ощущение, что перед нами какой-то чудовищный случай, глобальная травма. У нас имеется маленькая квартирка в Стокгольме и мать-одиночка, которая работает кассиршей в универсаме и борется за то, чтобы обеспечить себе и дочерям-близнецам хоть сколько-нибудь приличное существование. Казалось бы, мы находимся вдали от большого мира. Но тем не менее…

– …большой мир там присутствует.

– Да, тем не менее, когда их навещает отец, туда врывается ветер большой политики… Микаэль, ты же ни черта обо мне не знаешь.

– Да.

– Но мне хорошо известно, каково приходится ребенку, когда в непосредственной близости от него творится грубое насилие.

– Значит, тебе это знакомо?

– Да, и еще лучше я знаю, каково ощущается, когда общество ни хрена не делает, чтобы наказать виновных. Это причиняет боль, парень, жуткую боль, и меня ничуть не удивляет, что большинство детей, оказавшихся свидетелями такого, погибает. Вырастая, они сами становятся деструктивными сволочами.

– К сожалению, да.

– Но единицы, Микаэль, становятся сильными, как медведи, поднимаются и дают сдачи. Оса ведь из таких, правда?

Блумквист задумчиво кивнул и еще сильнее надавил на газ.

– Ее заперли в психушку и раз за разом пытались сломить. Но она все время восставала, и знаешь, что я думаю? – продолжал Эд.

– Нет.

– Что она с каждым разом становилась сильнее. Она боролась с этим кошмаром и росла. Честно говоря, я думаю, она стала смертельно опасной и наверняка не забыла ничего из происшедшего. Оно врезалось в нее, впечаталось. Возможно даже, что пережитое в детстве безумие как раз и положило начало всему дальнейшему.

– Не исключено.

– Именно. Далее, у нас есть две сестры, на которых по-разному повлияло нечто жуткое, и они стали злейшими врагами. Но прежде всего: у нас есть наследство огромной криминальной империи.

– Лисбет не имеет в нем доли. Она ненавидит все, что связано с отцом.

– Уж кто-кто, а я-то это знаю, Микаэль. Но что стало с наследством? Разве не его она ищет? Разве не его она хочет уничтожить, в точности как хотела уничтожить его хозяина?

– Чего ты добиваешься? – резко спросил Микаэль.

– Пожалуй, отчасти того же, что Оса. Я хочу расставить все по своим местам.

– И схватить своего хакера?

– Я хочу встретиться с ней, устроить ей головомойку и заткнуть каждую проклятую дыру в своей системе безопасности. Но прежде всего я хочу намылить шею некоторым лицам, не позволившим мне довести работу до конца только потому, что Оса спустила с них штаны, и у меня есть основания полагать, что ты мне в этом поможешь.

– Почему же?

– Потому что ты хороший репортер. А хорошие репортеры не хотят, чтобы грязные тайны оставались тайнами.

– А Оса?

– Ей придется все выложить, выложить больше, чем за всю жизнь, и с этим ты мне тоже поможешь.

– Иначе?

– Иначе я найду способ ее засадить и снова превратить ее жизнь в ад, это я тебе обещаю.

– Но в настоящий момент ты хочешь только поговорить с ней?