Миллион миров с тобой

Даже если мы знаем, что это неправильно. Вот этого он и не говорит. Мама и папа больше не могут лгать самим себе, но они также не могут повернуть назад. Их маниакальная приверженность не позволит им, и они не могут позволить Джози уйти, не тогда, когда они действительно могут видеть её лежащей здесь, так близко к воскрешению.

Я должна освободить их. Я должна освободить Джози. У меня есть последний шанс остановить это, если я начну действовать прямо сейчас.

Пока мои родители, как зачарованные, смотрят на лицо моей мёртвой сестры, я прижимаю связанные руки к груди, у меня как раз достаточно свободы, чтобы обхватить пальцами Жар-птицу. Прыжок ничего бы не изменил, и это спасло бы меня только на несколько часов или дней.

Но в этом медальоне хранится невероятная сила и в Москве Пол показал нам всем, как настроить его на перегрузку.

Я закрываю глаза. Я представляю себе его руки, подражаю его движениям. Я всё правильно поняла? Слабая вибрация между пальцами говорит мне, что я это сделала.

— Джози никогда бы этого не захотела, — говорю я. — Ни ваша версия, ни моя, ни какая-нибудь другая Джози. Она бы так и сказала.

Мои родители смотрят друг на друга, более удивлённые и встревоженные, чем я ожидала.

— Неважно, как долго нам придётся с ней работать, — наконец говорит мама. — Или насколько это трудно. Мы снова соберём Джози воедино.

От Жар-птицы в моих руках исходит слабое тепло, как будто я только что закончила путешествие. В каком-то смысле так оно и есть.

— Я не это имела в виду. Джози не сможет жить дальше, зная, сколько людей погибло, чтобы она могла жить. Она будет ненавидеть себя за каждый вздох. И она никогда не будет чувствовать то же самое к вам, или к другой мне, или к Конли. Значит, вы лишаете её всех, кого она когда-либо любила. Какое это воскрешение. Вы не вернёте её с небес. Вы хотите, чтобы жизнь Джози превратилась в сущий ад.

Но я могу спасти свою сестру. Я могу спасти весь свой мир. Всех, кроме Пола.

Металл под моими ладонями нагревается ещё больше… становится горячим…

— Что это за звук? — папа, который пытался игнорировать меня, резко оборачивается и смотрит на меня. Его глаза расширяются. — О господи.

Как можно быстрее я поднимаю Жар-птицу над головой и швыряю её в стекло. Стекло разлетается вдребезги и осколки разлетаются во все стороны. Сама Жар-птица приземляется в середине призрачной полуформы Джози, тела, которое только сейчас снова становится видимым, и на мгновение она светится красным там, где должно было быть её сердце. Моя мать кричит, и я задаюсь вопросом, насколько большой будет бум.

Когда Жар-птица взрывается, кажется, что взрыв прогремел сразу во всех измерениях.

Когда я прихожу в себя, проходит всего несколько минут. Осколки стекла и металла посыпались на пол, и большинство ближайших компьютерных панелей потемнели, их расчёты на данный момент закончились. Я лежу на одном из столов, и мои руки больше не связаны.

Отсутствие моей Жар-птицы кажется таким странным. Я так привыкла к ощущению этой тяжести на груди, к прикосновению металла к коже. Уничтожив свою Жар-птицу, я застряла в этом измерении навсегда или до тех пор, пока они не решат изгнать меня в какое-нибудь другое измерение, чтобы вернуть Ведьму домой. Она может вернуться в это тело в любое время, но я буду владеть её сознанием, пока я остаюсь. Вернут ли они меня обратно в мою собственную вселенную, чтобы я умерла вместе с ней? Или они забросят меня в какое-нибудь случайное, незнакомое место, где я проведу последние часы в одиночестве?

Голова у меня не болит. Я не чувствую ни головокружения, ни тошноты. Моя потеря сознания, похоже, не была вызвана сотрясением мозга. Может быть, человеческое сознание, привязанное к Жар-птице, реагирует таким образом, когда Жар-птица внезапно перестаёт существовать.

Я слышу голоса родителей раньше, чем вижу их. В частности, я слышу, как моя мать говорит:

— Удалите все данные, связанные с проектом Эвридика. Полное удаление и разрушение прежнего хранилища данных, которое должно последовать немедленно. Разрешение Коваленко.

Я поворачиваю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как зелёный луч проносится мимо её глаза, проверяя сетчатку, прежде чем на мониторе компьютера светящимся шрифтом появляется слово: подтверждаю.

Папа колеблется, потом вздыхает.

— Вторичное Разрешение Кейн.

Снова всплывает слово «подтверждено».

Моя мать тянется к экрану, прежде чем замечает меня. К моему удивлению, она улыбается. Это самая грустная улыбка, которую я когда-либо видела.

— Значит с тобой всё в порядке.

— Хм, да, — я пытаюсь сесть. Я чувствую себя хорошо, и никто меня не останавливает. В комнате нет ни одного охранника. — Что случилось?

— Случилось то, что ты уничтожила шанс Джози на воскрешение. — Папа на мгновение закрывает глаза, но его тон остаётся мягким. — Не из мести — это мы понимаем. Мы тоже так поступаем, — он говорит это так, словно ему пришлось потрудиться, чтобы убедить самого себя. — Ты чувствовала, что спасаешь другие миры, и её тоже. Разве не так?