Миллион миров с тобой

— Всегда.

— Тебе понравились книги? — меня больше волновали мои собственные подарки. Взрослея в окружении учёных, я более или менее впитала все каноны сумасшествия прежде, чем мне исполнилось двенадцать. Мы с мамой смотрели Звёздный путь: Следующее поколение на Нетфликс, с папой создали среднюю версию мёртвого попугая Монти Пайтона. Но Пол, выросший вне всякой светской жизни и окружённый людьми старше себя, пропустил много интересного.

— Я слышал о Дюне, — сказал он, его серые глаза смотрели на романы, сложенные у края костра. — И я всегда хотел почитать Урсулу К. Легуина. Но компендиум — это что, путеводитель по автостопу?

— Автостопом по галактике. Обязательно к прочтению. И это уморительно, — я наклонилась ещё ближе к нему, так что наши носы почти соприкоснулись. — Тебе нужно больше смеяться.

— Никогда раньше у меня не было столько причин смеяться, — его широкая ладонь вплелась в мои кудри. — Никто ещё не делал меня таким счастливым.

— Меня тоже, — прошептала я. Но любить Пола, это было так, словно он зажёг во мне свечу, и это внутреннее сияние, казалось, осветило весь мир.

Пол притянул меня к себе, поцеловал в висок и прошептал:

— Свет костра напоминает мне о даче.

Наша единственная ночь страсти. Тогда я ещё не знала, чего это стоило. Тогда я упивалась воспоминаниями, как чистыми часами блаженства.

— Мне тоже. Давай притворимся, что мы снова там.

Его глаза заблестели. Я не предлагала заняться сексом на веранде, но он знал, как сильно я хочу, чтобы он поцеловал меня, и как только мы начали целоваться, казалось, что мы никогда не остановимся.

Не прошло и трёх месяцев со Дня Святого Валентина. Теперь я здесь, с разбитым сердцем, не уверенная, что мы с Полом когда-нибудь снова будем вместе, несчастная. И на геосинхронной орбите.

Мои родители предлагают мне позавтракать в «столовой», исходя из теории, что социализация — это хорошо. Я встаю рано просто потому, что не могу больше ни секунды хандрить в простом белом ящике своей комнаты. Когда я прихожу, завтрак кажется уже заканчивается. Полдюжины людей в комбинезонах выходят, разговаривая друг с другом о вспышках на солнце и разрыве между людьми по имени Мин-Джи и Седрик. Один из них машет мне рукой, и я машу в ответ. Мы что, друзья? Знакомые? Думаю, все здесь должны знать друг друга.

Одна вспышка светлых волос заставляет меня замереть. Мой мозг нашёптывает Ромола, приспешница Ватта Конли в полудюжине миров, включая Главный Офис. Но нет, это кто-то другой. Космическая вселенная — это измерение, где мне не нужно беспокоиться о ней.

Похоже, это единственный счастливый случай, который поджидал меня за долгое время.

Пока я сижу в одиночестве за столом в кафетерии, передвигая яичницу по своей жестяной тарелке, входит Пол. Его ночь, должно быть, была такой же печальной и одинокой, как и моя, но выражение его лица было таким замкнутым. Любой, кто не знал его лучше, мог назвать его холодным. Пол больше не надеется найти утешение со мной, но я не могу не желать этого от него. Моё расколотое надвое сердце знает только, что его вторая половина рядом, и тоскует по нему так отчаянно, что у меня болит грудь.

Мы… расстались? Этот термин звучит так по-детски для ужасного разрыва, который открылся между нами. Когда я думаю об этом буквально, это звучит ближе к истине. Мы были сломлены. Мы разбиты на куски. Мы не можем снова быть вместе.

Он садится на ближайшую пластиковую скамейку.

— Как ты? — то, как он это говорит, ясно дает понять, что это минимум вежливости, и точка.

Если он хочет поговорить о несущественных вещах, тогда ладно.

— Ну, сегодня утром я узнала, что тренировки на космической станции требуют трёх долбаных часов в день. По-видимому, это как-то связано с плотностью костей, не то, чтобы меня это волновало после часа на беговой дорожке.

Пол открывает рот, вероятно, чтобы объяснить проблему плотности костей. Я дарю ему взгляд «никакой науки». Благодаря родителям, я довольна хороша в этом. Во всяком случае, он молчит.

— Так, — всё это время я ковыряюсь в еде. — Есть прогресс?

— Думаю, да, — говорит он, удивляя меня. Это первый хороший сюрприз за последнее время. — Твоя теория о захлопнутых дверях, что они убеждены, что ты не поможешь, и пытаются отгородить тебя от вселенных, отмеченных для уничтожения, я думаю, что это верная теория.

— Это значит, что Египетская и Лондонская вселенные потеряны, не так ли?

— Может, и нет. Я могу вернуться в любую из них. Могут также они или твои родители, если бы они смогли создать новую Жар-птицу и использовать материалы, чтобы построить стабилизатор.

— Ты сможешь показать мне, как построить стабилизатор самостоятельно?