Миллион в воздухе

Когда лакей вышел, Кристиан сдавленно застонал и спрятал голову под подушку. По правде сказать, он не любил своих родителей. Пожалуй, любил – слово вообще не слишком уместное, потому что они существовали в совершенно разных мирах. Мир матери составляли балы, насыщенная светская жизнь и переписка с членами королевских семей, удостаивавшими ее своей дружбой. Мир отца был разграничен между охотой, придворными обязанностями, которые сын находил довольно-таки нелепыми, и попытками сделать из него, Кристиана, образцового наследника знатной семьи. Что касается самого Кристиана, то он был равнодушен к титулам, обязанностям и королевским особам, если это не очаровательные дамы. Но настоящих дам среди них мало, а очаровательных – и того меньше.

В общем, день не задался с самого начала. Раз отец дома, то к завтраку следовало спускаться при полном параде, но Кристиан проигнорировал требования домашнего этикета и отправился в обычной одежде. Герцог из-за газеты сухо кивнул ему. Это был чрезвычайно сдержанный, чрезвычайно учтивый господин, но отчего-то вид его наводил на мысли, что он какой-то не вполне живой. К тому же герцог был преисполнен чувства собственного достоинства настолько, что ничье чужое его не волновало.

– Мне сообщили, – сказал герцог после того, как половина завтрака протекла в полном молчании, – что ты в Ницце служишь чуть ли не шофером. – Неодобрительный оттенок последнего слова на самом деле должен был показать, что только хорошее воспитание мешает отцу Кристиана высказать все, что он думает.

– Я просто помогаю одной даме управляться с автомобилем, – буркнул сын, не поднимая глаз от тарелки.

– Даме? – На сей раз интонация приобрела оттенок вопросительной иронии. Герцог хотел дать понять сыну, что уж кто-кто, а Кларисса никак не заслужила этого почетного определения. – Люди могут подумать… – и он выдержал легкую паузу, показывая, что такое поведение Кристиана может вызвать самые предосудительные толки. Чувствуя нарастающее раздражение, тот положил вилку и поднял голову.

– Что? – с вызовом спросил он. – Она старше моей матери, между прочим.

– А баронесса Корф старше тебя на десять лет, – мягко заметил отец.

– На девять с половиной, – поправил Кристиан и осекся, отлично понимая, что проговорился. Точный подсчет выдавал его с головой, как не выдало бы прямое признание в любви.

Однако отец почему-то не пожелал воспользоваться его промахом.

– И у нее, конечно, тоже есть автомобиль, – снисходительно промолвил он, улыбаясь в усы.

– Со вчерашнего дня. Впрочем, наверное, вам об этом тоже сообщали, – задорно сказал Кристиан. – Кстати, она обещала мне дать машину для гонок.

Герцог вздохнул. Откроем маленькую тайну – отец Кристиана вовсе не был так уж скуп. Он готов был сквозь пальцы смотреть на то, как сын спускает фамильное состояние на скачки, кутежи и актрис «Водевиля» или «Варьете» – в конце концов, все прочие наследники знатных семей поступали так же, и это считалось в порядке вещей. Но Кристиан был равнодушен к лошадям, попойкам и продажным красавицам, и пока отец выделял ему содержание, он тратил все деньги на автомобили, полеты на воздушных шарах и тому подобные вещи. С точки зрения герцога, это совершенно неприлично, а когда сын начал участвовать в автомобильных гонках и его имя стали упоминать в газетах, сделалось ясно, что честь семьи под угрозой. Герцог поговорил с Кристианом и объяснил: или тот вернется к подобающим его возрасту развлечениям, или отец будет вынужден превратиться в скупого рыцаря и урежет его содержание. Нет, настоящей ссоры не получилось, но отношения между отцом и сыном значительно охладились, тем более что герцог все-таки выполнил свое обещание и, видя упрямство Кристиана, стал давать ровно столько денег, чтобы не поощрять пагубные наклонности. Это означало, что на жизнь ему хватало, но об автомобилях и гонках он мог забыть. Просить денег у матери бесполезно – она принадлежала к тому типу людей, которые с легкостью идут на любые нелепые траты, но не подадут нищему, ссылаясь на то, что у них нет лишнего гроша. А Кристиан не любил чувствовать себя в положении нищего.

– Я все же надеюсь на твое благоразумие, – своим обычным ровным тоном промолвил герцог. – Ее сыну уже пятнадцать лет, а еще у нее есть приемный сын, который носит ее девичью фамилию. Говорят, – раздумчиво добавил герцог, – что он очень похож на одного из ее знакомых.

Кристиан вспыхнул и поднялся с места.

– Вы невыносимы, – сказал он.

Он хотел продолжить обличительную речь, но посмотрел на непроницаемое лицо отца и понял, что это будет лишь бесполезная трата времени. Поэтому Кристиан швырнул салфетку на стол и вышел, хлопнув дверью.

Зеркало в спальне отразило его раскрасневшееся, сердитое лицо. Он вполголоса выругался и начал мерить комнату шагами. Кристиан и сам не мог бы сказать, что именно так его задело; уж, во всяком случае, не упоминание о детях Амалии. Неужели отец хотел намекнуть, что она ловит его?