Миллион в воздухе

«Вздор», – сказал он себе, вспомнив открытое лицо возлюбленной, ее глаза, ее улыбку. Но осадок все-таки остался, мутный, неприятный, и, чтобы разогнать его, Кристиан напомнил себе о поручении отыскать Жоржетту Бриоль.

«Вот и прекрасно… Этим и займемся».

Квартира Жоржетты находилась в бельэтаже дома, расположенного в модном районе, а из окон открывался вид на Эйфелеву башню. Дверь открыла молодая горничная простоватого вида и сказала, что мадам нет дома, когда вернется – неизвестно, но он может оставить свою карточку.

– Спасибо, – сказал Кристиан, – я лучше зайду потом.

Через полчаса он сидел в кафе, просматривал газеты и размышлял, что предпринять. Кристиан был недоволен собой. В конце концов, Мэй нашла нож, Уолтер отыскал логово шпиона, Амалия умело руководила ими всеми, а он, Кристиан де Ламбер, ровным счетом ничем не отличился. Поручили ему совершенно пустяковое дело – допросить свидетеля, так и то не сумел выполнить.

– Кристиан! Ты уже в Париже? А мы думали, все еще на юге!

К нему подсел знакомый, молодой маркиз Гастон де Монферье. Он был высок и сухощав, с маленькой ухоженной головкой, и постоянно улыбался, показывая мелкие белые зубы. Из-под выпуклых век смотрели темные большие глаза, шарф свешивался небрежно, но донельзя элегантно, а бутоньерке мог позавидовать любой лондонский денди. Кому-то, особенно женщинам могло показаться, что Гастон выглядит неотразимо, и он и впрямь слыл большим волокитой. Он был обаятелен и добродушен, питал пристрастие к сплетням, считал себя душой общества и искренне удивился бы, если бы ему сказали, что его существование абсолютно бесполезно. Когда-то он учился вместе с Кристианом, но друзьями их назвать нельзя – хорошими знакомыми, не более того.

– А я все думал, ты или не ты промелькнул мимо меня вчера на Елисейских Полях, – продолжал маркиз, с любопытством глядя на него. – Кстати, мне показалось или в автомобиле с тобой сидела мадам Корф?

Кристиан, конечно, не Мэй – он умел врать, но беда в том, что нескладно. Он мог, к примеру, сказать, что Амалия – троюродная племянница кузена его крестной матери или что он просто помогает ей устраивать благотворительный вечер в пользу погорельцев Гренландии, а вместо этого он начал какую-то глупейшую фразу, запнулся, покраснел и дал повод жаждущему сплетен де Монферье окончательно убедиться: что-то здесь нечисто.

– Уверяю тебя, тут нет ничего особенного, – уже сердито сказал Кристиан. – Она просто захотела купить автомобиль. Должен же кто-то его водить!

Маркиз задумчиво кивнул.

– Поразительная особа эта баронесса, – заметил он. – А как д’Авеналь относятся к тому, что ты состоишь при ней… верным пажом?

– При чем тут виконт д’Авеналь и его семья? – удивился Кристиан.

– О, прости! Ну мы-то полагали, что это дело решенное. – Кристиан, не понимая, смотрел на него. – Я имею в виду, ты и мадемуазель Иоланда… Ваши семьи давно дружат, а ей уже восемнадцать, самый подходящий возраст для… ну, ты сам понимаешь. Твоя мать недавно разговаривала с ее родителями, и они вроде бы не против, только твоя страсть к моторам их смущает, но виконт…

Кристиан сидел распрямившись, как натянутая струна, и не верил своим ушам. Итак, дорогие родители решили применить крайнее средство для того, чтобы заставить его образумиться? Женить его? На мадемуазель Иоланде, которую он знает с детства, которая вполне мила и он ничего против нее не имеет, но…

– Вы уже помолвлены? – спросил Гастон, горя от любопытства.

– Я только что приехал, – выдавил из себя Кристиан. – Когда бы я успел?..

– Ты можешь на меня положиться, – заверил его маркиз, – я никому не скажу, что видел тебя с госпожой баронессой. – О том, что он уже рассказал об этом двум дюжинам их общих знакомых, он благоразумно умолчал. – Лично мне Иоланда очень нравится. Думаю, вы будете прекрасной парой. А с госпожой Корф у тебя бы все равно ничего не вышло.

– Почему это? – уже мрачно спросил Кристиан.

– Ну, у меня же не вышло, – с обезоруживающей простотой признался Гастон. – Не смотри на меня так, я только слегка приволокнулся за ней, но она… – Он вздохнул. – Я же говорю – поразительная особа! Просто не пожелала меня знать. Ума не приложу, чем я ей не угодил. А ведь ее, знаешь ли, нельзя назвать… э… разборчивой. Я слышал, у нее был роман с игроком, да, с профессиональным игроком! И друзья у нее странные, по крайней мере, некоторые. Мне говорили…

И де Монферье, понизив голос, рассказал душераздирающие подробности о друзьях Амалии, которые все как один не дружили с законом и которых наверняка не пускали в приличные дома, в то время как она совершенно свободно принимала их у себя.

– По-моему, все это дурацкие сплетни, – холодно сказал Кристиан. – Я не встречал у нее дома ни одного человека, которому было бы неудобно пожать руку.