Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Давай назовем вещи своими именами, — взорвалась она наконец. — Ты учишь меня, как убить Дженнифер.

Он заранее знал, что будет скандал, но вынужден был пойти на это.

— Да, — сказал он. — При необходимости ты должна это сделать.

Она рассвирипела.

— Да ты спятил! Я никогда не сделаю этого, как бы она ни страдала. Я буду ухаживать за ней до конца. Ты совершенно спятил! Все дело в том, что ты ее не любишь! И никогда не любил! Она всегда была для тебя обузой, а для меня нет. Для меня бедствие — это ты! И сейчас ты дошел до того, что уговариваешь меня ее убить! — Бледная от ярости, она вскочила на ноги. — Скажи еще слово, и я убью тебя!

Питер вполне видел Мэри в таком состоянии.

— Как хочешь, — устало сказал он. — Если не хочешь, можешь этим не пользоваться.

Она продолжала:

— В этом наверняка кроется какая-то хитрость. Тебе нужно, чтобы я убила Дженнифер, а потом совершила самоубийство. Тогда ты будешь свободен и сможешь уйти к другой женщине.

Такой реакции он не ожидал.

— Черт побери, не будь идиоткой! — крикнул он. — Если я буду здесь, то и сам проглочу такую таблетку. А если меня не будет, если тебе придется рассчитывать только на себя, то только потому, что я погибну раньше. Подумай об этом, попытайся вбить это в свою глупую голову. Только если я погибну раньше.

Она гневно смотрела на него и молчала.

— И еще об одном ты должна подумать. Дженнифер может прожить дольше тебя. — Он поднял в руке первую красную коробочку. — Это выбрось на свалку, пожалуйста, и борись, пока сможешь выдержать, борись до самой смерти. Но Дженнифер может прожить дольше. Может жить еще долгие дни и плакать, и блевать на себя в кроватке, и лежать в своих нечистотах, а ты будешь лежать мертвой на полу возле нее, и никто не придет, чтобы помочь ей. В конце концов, конечно, и она умрет. Ты хочешь, чтобы она умерла таким образом? Я — нет. — Он отвернулся. — Подумай об этом и не будь такой идиоткой.

Мэри молчала. Ему показалось, что она сейчас упадет, но теперь он тоже разозлился и не хотел ее поддерживать.

— Сейчас такое время, что нужно. Смотреть правде в глаза, — сказал он.

Она повернулась и выбежала из комнаты. Вскоре из спальни донеслись рыдания. Он не пошел к ней, а налил себе виски с содовой и поставил шезлонг так, чтобы смотреть с веранды на далекое море.

«Эти чертовы бабы живут, как под колпаком, — подумал он, — и боятся высунуть нос за пределы своих сентиментальных мечтаний. Если бы они признавали действительность такой, как она есть, то могли бы помочь мужчинам, здорово помочь. Но, цепляясь за свой выдуманный мир, они становятся просто камнем на шее».

Около полуночи, после третьей порции виски, он решился пойти в спальню. Мэри уже легла, свет был погашен. Он разделся в темноте, чтобы не разбудить ее. Она лежала к нему спиной, он лег так же и заснул, благодаря виски, почти тотчас же. Около двух часов ночи его разбудили рыдания. Он протянул руку, еще не зная, как ее успокоить.

Мэри прижалась к нему.

— О Питер, прости меня. Я вела себя так глупо.

О красных коробочках они больше не говорили; наутро Питер засунул их поглубже в аптечку, где они не бросались в глаза, но где Мэри могла их найти. В каждой из коробочек он оставил записку с объяснением, что это только заменитель, а за настоящими нужно обратиться к мистеру Голди.

Стояла хорошая мартовская погода. Больше никто из команды «Скорпиона» не заболел корью, ремонт корабля шел быстро: другой работы на верфях не было. Питер Холмс срубил второе дерево, поколол чурбаки и уложил дрова в поленницу, чтобы они хорошо подсохли к будущему году, а потом принялся за пни.

Джон Осборн запустил, наконец, двигатель своего «феррари» и выехал из гаража. Автомобильное движение не было запрещено, все равно ни за какие деньги нельзя было купить бензина; даже резервы для врачей и больниц были полностью исчерпаны. И все же время от времени машины ездили. Правда, каждый автомобилист держал в гараже запас бензина, купленного на рынке в первые дни хаоса, но пользовались им только в самые отчаянные минуты. «Феррари» Джона Осборна не вызвал никаких нареканий со стороны полиции даже тогда, когда Джон в блаженном неведении нажал на акселератор и помчался по самому центру города со скоростью восемьдесят пять миль в час. Полицейские считали, что пока он никого не переехал, не стоит привлекать его к ответственности за превышение скорости.

Хотя жертв не было, сам Джон Осборн очень испугался. Он ехал в небольшой городок Турэдин, где был частный автодром — собственность Клуба энтузиастов автоспорта. Это был круг широкого асфальта длиной мили в три, закрытый для общественного движения. За исключением одного длинного прямого отрезка дорога все время извивалась и петляла. Гонки там еще устраивали, хотя зрителей, из-за трудностей с транспортом, было немного. Откуда эти фанатики брали бензин, оставалось строго хранимой тайной или же серией тайн, и каждый из них, скорее всего, имел свои склады, подобно Джону Осборну, который хранил восемь бочек специального топлива в саду матери.