Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

Эти слова сопровождало легкое, но убедительное движение бедрами, и он ответил тем же, поскольку ничто в мире не могло его удержать. Она жадно прильнула губами к его губам, и он пил с них ошеломляющий нектар, наполнявший его теплом и надеждой. «Оправдывает ли тебя потребность в надежде?» — задала его совесть вопрос его телу. Он сопротивлялся вожделению, пытаясь взвесить аргументы против того, чтобы поддаться минутному настроению. Афина? Афина изменила правила игры. А сама Колин? Он коснулся засохшей крови на ее лбу.

— Ты поранилась, — шепнул он. — Порядочно ли это с моей стороны?

— Я бессмертна, а у бессмертных раны заживают быстро. — Он чувствовал на своем лице ее горячее дыхание. — Кроме того, мы, может, никогда отсюда не выберемся.

— Ну, хорошо, — сказал он, переворачиваясь и перенося вес тела на упругую плоскость ее бедер. — В таком случае мы оба выигрываем.

На рассвете, когда они помогли друг другу одеться, Карев взял Колин под руку и хотел двинуться на запад, но она удержала его.

— Не туда, — сказала она. — Нам нужно вернуться на место приземления.

— А что это нам даст?

— Эти авиакресла — стандартный тип, используемый Объединенными Нациями в джунглях: во всех есть радиопередатчик, начинающий работать сразу после катапультирования.

Карев схватил ее за плечи.

— Значит, мы не погибнем? — воскликнул он.

— А разве я утверждала обратное?

— Вчера ты сказала, что, может, мы никогда отсюда не выберемся, — укоризненно напомнил он.

Колин пожала плечами.

— Но ведь нас могли покусать ядовитые змеи.

— Ах, ты… — он потряс ее, давясь смехом. — Почему ты не сказала мне об этом вчера?

— Гмм…

— Демонстрировала твердость духа и благородство? Она рассмеялась и обняла его.

— Тебе нечего стыдиться, Вилли, в этой роли ты неповторим. Можешь сказать жене, что тебя окрутила лишенная совести африканская летчица.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть жена?

— Но ведь есть, правда?

— Да, я женат. Один на один. Это имеет какое-то значение? Прежде чем она успела ответить, с востока донесся рокот вертолета.

— Нужно спешить, — сказала она. — Нас будут искать, а потом расспрашивать.

— Я думаю.

Карев нахмурился. Покончив с одной неприятностью, он тут же попадал в лапы других, которые все больше обострялись. Незаметно и быстро добраться домой ему помешали. Можно было предвидеть, что исчезновение самолета привлечет к нему всеобщее внимание, и тем самым выдаст его местопребывание неизвестным, охотящимся за ним, а может, даже будет угрожать раскрытием тайны Е.80.

— Что тебя гнетет, Вилл? — спросила Колин, заглядывая ему в глаза. — Разве для тебя это было так страшно?

— Это было чудесно, — искренне ответил он, — но моя полная тайн и неожиданностей жизнь с каждой минутой все более усложняется. Я воспользовался твоим самолетом прежде всего для того, чтобы быстрее добраться до дома.

— Ты хочешь сказать, что если придется задержаться в Киншасе, тебе будет угрожать смерть?

— Есть еще и другие причины, о которых я не могу говорить.

— Тогда идем, — Колин отпустила его и пошла. — У меня есть друзья в Киншасе, они мигом оформят документы и отправят тебя в дорогу.

— Документы! — ворчал Карев, направляясь за ней. — Как часто тебе приходилось терять самолет?

— А я его вовсе не потеряла, — снисходительно, ответила она. — Зачем же тогда, по-твоему, системы автоматического приземления? Самолет сел вчера в Киншасе. Не так гладко, как под моим руководством, но все же без повреждений.

— Полный газа, вызывающего галлюцинации?

— Сомневаюсь, потому что каждые четыре минуты система климатизации полностью меняет воздух в кабине.

— Правда? — Он помог ей перелезть через поваленное дерево. — Те, кто охотятся за мной, до сих пор не оставили никаких конкретных следов. Если баллон под газ сделали из самоуничтожающегося пластика, то не осталось ничего… А как мы объясним факт, что покинули самолет?

— Скажу, что что-то испортилось. Прежде чем они разберутся, пройдет два дня.

— Как жаль, что я не знаю техники, — сказал он.

— Подумай, сколько бы ты из-за этого потерял, — упрямо сказала Колин.

Она легко обогнала его: мускулы крепких и все-таки стройных ног напрягались на каждом шагу. Они шли, ориентируясь по рокоту вертолета, и через четверть часа добрались до места, где приземлились. Когда они нашли первое пустое кресло с самолета, одежда Карева была мокрой от росы, нападавшей с листьев. Кресло лежало на боку у подножия дерева. Вертолет терпеливо кружил над балдахином ветвей, которые прогибались и колыхались под напором направленного вниз потока воздуха.

— А где мое кресло? — спросила Колин.

Карев огляделся и указал ей кресло, которое до сих пор торчало в ветвях дерева.

— Здесь ты приземлилась, — сказал он. — Точнее, зависла. Колин присвистнула.

— И я просто шагнула оттуда?

— Когда я это увидел, то совсем потерял голову.

— Нужно признать, что это ставит вопрос в совершенно ином свете. Я скажу подругам, что нужно делать, когда они полетят по этой трассе.