Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— В последнее время уволили большинство команды «Сиднея», — объяснил он. — Мой Пятница еще стелит мне постель, но у него сейчас слишком много работы, чтобы заниматься еще и штопкой. Впрочем, на корабле с этим всегда было плохо. Иногда я штопаю сам, но чаще всего просто выбрасываю дырявые носки и беру другую пару.

— И пуговицы у тебя на рубашке нет.

— Это тоже не видно. — Он вновь улыбнулся. — Как раз под ремнем.

— Да ты просто позор флота! — сказала она. — Я знаю, что сказал бы адмирал, увидев, как ты ходишь. Он сказал бы, что «Скорпиону» нужен новый командир.

— Он не увидел бы, — заверил капитан Тауэрс. — Разве что заставил бы меня снять брюки.

— Ты просто переливаешь из пустого в порожнее, — отрезала Мойра. — Сколько пар носков ты довел о такого состояния?

— Даже не знаю. Я уже давно не залезал в тот ящик.

— Если ты дашь мне свои носки, я заберу их домой и все заштопаю.

Он взглянул на нее.

— Очень мило, что ты хочешь мне помочь. Но не нужно. Пора уже купить новые. Эта партия давно уже никуда не годится.

— Ты можешь достать носки? — спросила она. — Папа не может. Он говорит, что их вообще нет в продаже, так же как многих других вещей. Например, носовых платков. Питер подтвердил:

— Это правда. Последний раз, когда я пробовал купить носки, нигде не было моего размера. Те, что я купил, на два размера больше.

Мойра повернулась к Дуайту: — Ты давно покупал носки?

— Нет… Последнюю партию я купил несколько месяцев назад. Питер зевнул.

— Лучше отдайте их Мойре, господий капитан. Купить носки сейчас очень трудно.

— Ну, раз дела обстоят таким образом, — сказал Дуайт, — я буду от всего сердца благодарен. — Он обратился к девушке: — Но ты вовсе не должна этого делать. Я и сам могу их починить. — Он улыбнулся. — Я умею вполне прилично штопать.

Она фыркнула:

— Наверное, так же, как я — управлять твоей подводной лодкой. Вот тебе мой совет: заверни в бумагу все, что нуждается в починке, завяжи шнурком и отдай мне. Вместе с этой рубахой. У тебя есть от нее пуговица?

— Я ее потерял.

— Какая беспечность! Когда отрывается пуговица, ее нужно спрятать.

— Если ты будешь меня отчитывать, — пригрозил он, — я действительно отдам тебе все, что требует ремонта. Я завалю тебя своими вещами.

— Наконец мы до чего-то дошли! — обрадованно воскликнула она. — Я уж думала, ты меня обманываешь. Можешь сложить все в чемодан или в два и привезти.

— Их много. — Сказал он.

— Не сомневаюсь. Если будет слишком много, подброшу часть моей маме, а она, вероятно, раздаст эту работу по всему округу. Адмирал живет довольно близко и, может, леди Хартман достанутся для ремонта твои кальсоны.

Он с деланной тревогой посмотрел на нее.

— Ну, тогда уж точно на «Скорпион» назначат нового капитана.

Она сурово заметила:

— Опять наш разговор переходит на разные глупости. Привези мне все, что нужно заштопать, а я постараюсь, чтобы ты был одет, как пристало офицеру военного флота.

— Хорошо, — сдался он. — Куда их доставить? Она задумалась.

— Ты сейчас в отпуске, правда?

— С перерывами, — ответил он. — Мы даем отпуск на десять дней, но себя я не могу отпустить на столько. Капитан должен оставаться на месте, или ему кажется, что должен оставаться. — Пожалуй, корабль только выйграет, если тебе не будет так казаться, — засмеялась Мойра. — Лучше всего, привези вещи ко мне домой и останься у нас на пару дней. Ты умеешь править волами?

— Никогда не правил, — признался он. — Но мог бы попробовать.

Она неуверенно взглянула на него.

— Думаю, ты сумеешь. Раз уж ты командуешь подводной лодкой, то и с волами справишься. У папы есть и лошадь, которую зовут Князь, но вряд ли он даст ее тебе. Значит, все-таки будет вол.

— Мне все равно, — покорно сказал он. — Что прикажешь делать с этим волом?

— Разбрасывать навоз, — сказала она. — Коровьи лепешки. Вол в упряжке тянет борону по траве, а ты идешь рядом и держишь его за узду. В другой руке ты держишь палку, чтобы лупить его время от времени. Это очень успокаивающее занятие. Прекрасно действует на нервы.

— Наверняка, — согласился он. — Но зачем? С какой целью вы это делаете?

— Пастбище тогда лучше, — начала она объяснять. — Если навоз, который там есть, остается на месте, трава, которая оттуда растет, сохнет целыми пучками, и скот ее не ест. А на следующий год такое пастбище будет вполовину хуже, чем после боронования. Папа придает большое значение боронованию каждого луга, после того, как с него уйдет скотина. Раньше мы делали это трактором, а теперь — на волах.

— Значит, все это для того, чтобы твой отец имел в будущем году лучшие пастбища?

— Именно, — решительно ответила она. — И можешь не говорить того, что хотел. Хороший хозяин боронит выгоны, а папа — хороший хозяин.

— Ничего я не хотел сказать. Сколько у вас акров?

— Около пятисот. Мы сейчас разводим ангусов… это такие шотландские волы… и овец.

— Вы стрижете овец?

— Конечно.

— Когда? — спросил он. — Я никогда не видел стрижки овец.

— Обычно в октябре, — ответила она. — Папа слегка беспокоится, что если в этом году ждать до октября, можно вообще ничего не сделать. Он говорил, что нужно устроить стрижку в сентябре.