Миллионер

Я кричу от ужаса, видя, как глазной шарик оказывается поначалу в золотой ложечке, а потом плюхается в чашку с кофе.

- Фокус таки, - хихикает одноглазый человечек. - Бойся, мой юный друг, - повторяет операцию уже с правым глазом, - ловкости рук! Ап!

И запускает в мою сторону нечто шарикоподшипниковое, искрящееся - я ору и... просыпаюсь.

Свят-свят! Померещится же такой кошмар? Приподнимаюсь на диванчике и вижу фигуру - это она включила свет в подвальном кубрике, который и разбудил меня, слава Богу.

- Подмажься, - кидает некий пакет в умывальник. - Морду закрась, блядь, а то уж больно распух, как труп.

- А не надо было бить, блядь!

- Сам блядь!

- Да иди ты...

Поговорили на языке великих поэтов и таких же писателей, включая всевозможных современных лауреатных временщиков, слащаво-минетных к длани дающей. И не только к длани.

Словом, грандиозен и могуч русский язык, а вот без многогранной связки на "ядь" никуда.

Подхожу к умывальнику, смотрю на себя в зеркальный сколок и не узнаю. Огромно, безобразно и сине-желто с фиолетинкой то, что есть лицо.

М-да! С такой расцветкой и выразительной пухлостью меня надо выпускать на арену одесского цирка в качестве заморской диковинки.

Или меня хотят представить высшему свету? Не для это ли солнцезащитные очки, которые извлекаю из пакета. Еще обнаруживаю тюбики с белилами, суриком и прочей косметической тюхней. Не без злорадства выжимаю эту духовитую пакость на дверь и ладонью размазываю. Будем жить без прикрас, господа! Мир надо принимать таким, каков он есть!

Начинаю ходить по кубрику - зачем? Несмотря на страшный и, быть может, вещий сон, мой организм отдохнул и требует активных действий. Не будем ждать милости у природы, сами возьмем у неё все, что надо. Лучше, конечно, с топором в руках. Увы, орудие пролетариата осталось в машине моего полукриминального товарища. Значит, надо сладить нечто боевое из подручных средств? Что имеем - умывальник да диванчик? Первое не подходит для этих целей никак, а вот у дивана есть пружины - они стальны, злы и удобны для удавки. Главное, суметь растянуть их.

М-да, ну, ты парень и "гондурас" из страны, которую назвали не Гондурасом. Чтобы разжать их нужна мощь греческого циркового борца Попандопуло.

Обращаю внимание на свои ботинки. Ба! Шнурки! Мои недруги проявили беспечность. Отлично! Теперь один шнурок будет выступать в качестве удавки, а второй с помощью активного трения о пружину делим пополам и... уже имеем два шнурочка.

Проделав эту нехитрую операцию, чувствую себя куда увереннее: убивать голыми руками не приучен, а вот придушить врага...

Не хотелось бы, да неизвестно, как дело повернется. Если меня не обманывает интуиция, то охота за великим аутистом только-только начинается, и будет проходить по всем законам гона. И в этой веселой ловле российского феномена я играю не последнюю роль - роль приманки.

Через четверть часа я становлюсь свидетелем пантомимы в исполнении фигуры, пришедшей за мной. Она неосторожно прислоняется к двери, вымазанной белилами и суриком, и я считаю нужным сказать правду:

- Дядя, у тебя спина белая.

Фигура не верит, потом верит и начинает дергаться, как на ниточках, и материться, как политическая кукла, которую дергают за эти ниточки. Это все забавляет, и я понимаю, что даже приговоренный к повешению имеет право на шутку, полезную для здоровья.

Потом мне сообщают банальную истину о том, что смеется тот, кто смеется последним, и выталкивают из подвального помещения, пропахшего косметикой.

Эх-ма, за окнами блистал новый день: вопили птахи в изумрудной зелени, и сквозь свежую листву прорывалось салатовое по цвету солнце. Эта картинка вечной жизни меня взбодрила: как корявый бурьянок прорастает сквозь бетон атомных станций, так и человек проклевывается из мглистых пещер к сияющим и прекрасным терниям.

В "патриотическом" номере меня встречал капитан Горкин, сидящий за столом, где лежала типовая папка для ведения следственного дела № 000001. Я открыл рот, и вид мой, думаю, был крайне дурацкий. Мудацкий видок был, это точно. Ждал палачей с окровавленными по локоть руками, а вижу старого знакомого и без орудий пыток. Что происходит? Неужели диктатура закона восторжествовала?

- Что это с вашим лицом, Мукомольников? - вопросил капитан и, кажется, тоже был удивлен, но именно моей живописной физиономией.

- Упал, - равнодушно пожал плечами.

- Соломку надо стелить, - назидательно проговорил Горкин. - Ну, ничего, до свадьбы заживет. - И вытащил из папки бумажный лист. Подпиши-ка.

- Неграмотный я, - привычно заныл.

- А без этого не можем освободить.

- Освободить? - ничего не понимал. - Как это освободить? - Глупил. За что освободить?

- Видать, упал ты крепко, - вздохнул капитан и снизошел до объяснения, что за меня хлопотала общественность, и принято решение высвободить меня под подписку о невыезде.