Миллионер без гроша и серая Мышка

– Ты торчал за дверью все это время? – она закатила глаза и тут же продолжила, не давая мне ответить. – Нет лучше не отвечай. Не хочу знать. Пустила в дом, а он теперь у туалета подслушивает, как я писаю. Пора завязывать с добрыми делами.

Ника продолжала ворчать, возвращаясь в комнату. Она залезла в шкаф и достала шерстяные носки, надела их и забралась обратно в кровать.

– Лучше бы воды принес, как обещал. Сталкер.

Я хлопнул себя по лбу рукой и поспешил на кухню. В общем, если она ругается, то жить будет. Наверное.

Ника осушила два стакана воды и удовлетворенно простонала. Она накрылась одеялом и попросила не пялиться на нее. Я ушел на кухню, исполняя ее желание. Просидеть там долго, конечно, не смог. Кажется, у меня появилась зависимость от температуры Ники. Не прошло и часа, а я снова совал ей градусник и слушал про себя много неприятного.

Но оно того стоило.

– Ника, тридцать девять и два, – начал паниковать я.

Не уверен, что она меня слышала. Кажется, уже на автопилоте я был послан и проклят.

– Нужно сбить температуру.

Она отмахнулась и завернулась в одеяло с головой.

– Дай мне поспать. Уйди.

Я бы дал, но паника приказывала делать хоть что-то. Гребаные тридцать девять казались мне первым шагом к кладбищу. Еще и Машка куда-то пропала. Я уже думал про скорую, но для начала все же заперся в ванной и набрал маму.

– Да неужели в Москве починили телефоны? – как всегда с сарказмом выдала моя матушка.

– Они и не ломались, – ответил я, подыгрывая.

– Тогда видимо у тебя зажили все сломанные пальцы и вернулся голос, Димасик. Или ты нашел свою совесть в дальнем ящике?

–Да ладно, мам, всего-то дней десять не звонил.

– Да, бывало и больше. Занятой мой маленький человек.

– Я не маленький.

– Не будем спорить. Ты в порядке хоть?

Мой вздох ей не понравился и сказал больше, чем просто воздух.

– Дим, что случилось? – уже серьезно потребовала мама ответа.

Ходить вокруг да около не было смысла. Пришлось перейти к делу сразу.

– Я сейчас с девушкой, и она заболела. Сильно.

Мама молчала несколько секунд. Я не торопил ее, давая немного времени, чтобы побороть желание расспрашивать меня о Нике. Она никогда не доставала меня с личными вопросами, но ей всегда было это очень интересно. Таким образом сейчас я просто издевался над ее выдержкой. Но отчаянные времена опять требовали от меня не самых хороших поступков.

– Температура прыгнула от тридцати восьми до тридцать девяти с лишним за час. Это нормально?

– Нет, конечно. Ничего нормального в высокой температуре нет. Нормальное состояние человека…

– Мам, да я знаю, что кипеть как чайник на плите ненормально. Меня пугает динамика.

– Дима, я не могу диагностировать по телефону и при таком скудном анамнезе. Мне нужно чуть больше информации. Хотя бы…

– Мы гуляли вчера. Много. Она была легко одета. Вечером ее знобило, утром начался насморк, сейчас вот – температура, – выдавал я все, что знал сам, как на духу.

– Вот это уже больше похоже на вирус или ОРЗ. Но мне не нравится, что температура повышается. Что она принимала? Ибупрофен? Парацетамол? Ибуклин?

– Ничего из этого.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Она хорошо переносит жар?

– Лежит и трясется она. Вряд ли это похоже на хорошо, ма. Просто отказывается пить таблетки.

– Идейная? – вздохнула мама.

– Наверное. Я уже трижды настаивал, но без толку. Не знаю, что и делать…

– На самом деле она отчасти права.

– Что? – выкрикнул я и тут же поправился. – Ты серьезно? Я помню, как пил жаропонижающее при тридцать семь и четыре в шестом классе.

– Ты плохо переносишь температуру, дорогой. Особенно если это вирусное. Я не советую так делать всем подряд, но ты мой сын, и я знаю, как тебя лечить и снимать боль.

– Ладно. Возможно. Почему с другими это не работает?

– Потому что температура – это естественная защита организма. Так он побеждает вирус или воспаление. Обычно не рекомендуется принимать жаропонижающее до тридцати восьми и пяти. Особенно детям. Они чаще всего легко переносят повышение температуры.

– Но не я, – брякнул я зачем-то.

Мама усмехнулась.

– Ты вообще не очень похож на обычного человека, Дима. И обычным ребенком тоже не был.

– Спасибо, мам. Представлю, что это комплимент.

– А это он и есть. Но девочке твоей лучше все же выпить панадол или нурофен.

– Боюсь я не смогу заставить ее глотать насильно. Есть что-то альтернативное?

– Анальные свечи.

Я заржал, несмотря на серьезность разговора.

– Нет, мам. Мы не настолько близки.

– Поняла. У нас на скорой до сих пор советуют обтирать уксусным раствором, но я считаю, что это дичь. Лучше просто прохладное мокрое полотенце на лоб.

– Как в средние века что ли?

– Тогда тоже жили люди, Дима.

– Угу, лет до тридцати.

– Не паникуй. Человечество бы вымерло, если бы все поголовно помирали от вирусов и простуд. Скорее всего, твоя ненаглядная потемпературит три дня и пойдет на поправку. Ее теория вполне имеет право на жизнь. Если не принимать жаропонижающее, болезнь уходит быстрее. Конечно, могут начаться судороги…

– О боже, не начинай, мам.