Миллионер без гроша и серая Мышка

– Выйдешь сегодня вне графика? – спросил Григорич. – К Жене напросился какой-то мажор из местных. Говорит, хочет именно с тобой спарринг.

– Больше никого мажоры не хотят? – как барышня, обиделся Митя.

– Ты бы лучше пробежал пару километров, Митяй, чем уши греть, – осадил его тренер. – Тебя и мажор положит, если доживет до третьего раунда.

Митя надулся, но похвастался:

– Не все доживают.

Григорич махнул на него рукой. А я решил попытаться сгладить.

– Может и правда Митьку возьмете? Я вроде готов, но вчера дома не ночевал.

– Мама будет ругать? – продолжал издеваться здоровяк.

– Угадал.

Григорич взглянул на нас и раздражённо повысил голос.

– Я разве спрашивал, кто хочет на бой сегодня? Тебе предложили, Дима. Да или нет?

– Да, – ответил я, больше не ставя экспериментов.

Я, конечно, не люблю конфликты, но и отказываться от легкого боя просто так тоже не собирался. Женин мажор сам, скорее всего, отвалил денег за адресный бой.

Тренировку я провел щадящую, чтобы не перегореть. Было бы обидно проиграть из-за перетрена. Хватит с меня и отягчающих травм.

Вечером я начал нелепо переживать, что мажор не так прост, как я решил. Но зря. Парень, похоже, занимался боксом и не без успехов, но при этом явно переоценивал свои силы. Я на его фоне, наверное, выглядел старпером древним, как помет мамонта. Но у таких ископаемых было больше опыта. Этого мальчишка не учел.

Я выключил его в первом же раунде. Гриф аплодировал мне стоя. Он не пропускал ни одного моего боя, а после этого даже вышел, чтобы проводить до угла и лично поздравить.

– Офигенно, Дим. Спасибо, что не жалел его. Пацан зарвался, даже поставил на себя кучу денег.

– Разве это не запрещено? – напомнил я мстительно.

– Всегда можно договориться, – лояльно заявил Гриф. – У тебя два боя осталось?

– Да.

– Ставки на них поднялись, конечно. Народ попрет. Но учти, что просто не будет.

– А разве до этого было? – приподнял я бровь, которая тут же отомстила мне болью.

Женя мне не ответил, но спросил:

– Ты Марата давно видел?

Сговорились они с подружкой что ли?

– Давно, – ответил я. – Но скоро у нас встреча.

Женя выдохнул и объяснил:

– Он что-то пропал. На него ставки тоже были ого-го, да и дружбан он мой. Также с ума сходит по боям.

– Знаю, – согласился я с улыбкой. – Позвони ему.

– Не-е-екогда, – протянул Гиф. – Перед свадьбой хочу дела в порядок привести и махнуть с Сашкой на острова.

Я дежурно и вежливо кивал. Хотя прекрасно знал, что такие люди в отпуск не ездят. Максимум Саше светило несколько дней в Сочи.

– Понятно. Рад за вас. Если не возражаешь, я пойду. Дома два дня не был.

– Конечно, – Гриф протянул мне руку. – Увидимся.

– Ага, счастливо.

Наше рукопожатие было крепким снова. Женя не тот, кто будет уступать.

Если вчера мне было паршиво, то сегодня я возвращался в Москву с чистым сердцем. Почему-то мне казалось, что Ника все поймет. Мы же договаривались. Я не вру, а она не спрашивает. Но при этом я забыл, что женщины умеют ставить диагнозы и без сбора анамнеза. Это мне мама однажды рассказывала, жалуясь на мнительных мамочек. Но в моей ситуации это тоже работало. Только вместо ребенка был я, а Ника, конечно, придумала много плохого.

Она ждала меня дома, открыла дверь, позволила войти. Глаза у нее были злые. Я запоздало подумал, что надо было, наверное, цветы купить. Но быстро понял, что так я точно выглядел бы виноватым.

Едва я вошёл в прихожую, Мышка схватила меня за лицо, больно надавила на скулы пальцами, не позволяя отвернуться. Из глаз мгновенно испарилась злость, но тут же ее сменил страх. Я открыл рот, чтобы уверить в своей целостности, но Ника отпустила меня и быстро ушла на кухню. Она даже свет не включила. Просто убежала от меня.

Я разулся и прошел за ней. Мышка стояла у окна, спиной ко мне. Я осторожно коснулся ее плеч. Она вздрогнула и сжалась, но не противилась. Я сжал ее плечи крепче, массируя и нежно надавливая.

– Я думала, ты с бабой другой ночь провел, но теперь понимаю, что это не так, – проговорила Мышка в густую темноту окна. – Лучше бы с бабой…

– Ник, да я сам с собой не всегда могу. Нафига мне еще какая-то баба левая?

– Да, с тобой непросто, Война, – вызывающе бодро выпалила Ника.

Она дернула плечами, отбрасывая мои руки, резко развернулась и снова коснулась руками моего лица. Но теперь ее прикосновения не причиняли боль. Она приложила ладони к моим щекам, и я не посмел запретить ей смотреть. Теперь в моих любимых глазах была боль. Совсем не такая, что я чувствовал накануне вечером. Ту боль можно пережить, она проходит, ее лечит время. Но отчаяние во взгляде Ники, кажется, навсегда оставило след в моем сердце. Я причинил ей боль, и она зеркально вонзилась в меня тысячью мелких осколков.

– Что бы ты ни делал, пожалуйста, прекрати, – попросила Ника.

Ее глаза были полны слез. В очередной раз я не посмел соврать.

– Не могу, – проговорил я и, пытаясь ее немного успокоить, добавил: – Еще немного, обещаю.

Она погладила меня по щеке, и я потерся о ее ладонь, как кот, чтобы продлить момент нежности.

– Я пытаюсь это контролировать, но не могу, – пожаловалась Ника.

– Что контролировать? – не понял я.