Миллионер без гроша и серая Мышка

– Страх. Боюсь за тебя. Я тебе никто, мы едва знакомы и все эти твои тайны… Давно нужно выставить тебя из квартиры и своей жизни, но у меня нет сил. Не хочу тебя терять.

– Мне чертовски везет с твоими безрассудными слабостями, Мышь, – порадовался я, пытаясь улыбаться не слишком криво из-за боли в брови. – Не бойся, пожалуйста. Все будет хорошо. Ты меня не потеряешь. Я обещаю.

– Врешь, – быстро вычислила она. – Не ври мне.

Но я действительно верил в то, что говорил. Ничего со мной не случится. Два боя и неделя.

– Еще неделю, Ника. Потерпи мои тайны, пожалуйста.

– Ты уедешь через неделю, да? Я могу даже не спрашивать про оплату комнаты на следующий месяц?

– Да, я не буду жить здесь.

На языке вертелось: «И ты тоже». Но я сдержался и ничего не сказал. Не стоит баламутить ее еще сильнее.

– Ты можешь и сейчас уехать, снять квартиру получше. Ты же ночевал где-то вчера.

Слезы катились по щекам Ники. Я смахивал их пальцами, целовал соленую кожу, признаваясь:

– Я хочу быть с тобой, здесь. Хочу приходить домой и обнимать тебя. Хочу целовать тебя на узкой кровати, рискуя упасть. Хочу утром просыпаться и видеть, как ты сутулишься за ноутбуком, изображая шахматного коня.

– Заткнись, – всхлипнула Ника.

– Не гони меня, Мышк. Пожалуйста. Клянусь, у нас все будет хорошо.

– Не будет, – прошептала она, еле слышно.

Или мне послышалось это «не» из-за всхлипов, и Мышка просто согласилась. Она кивала ведь.

– Я не выгоняю тебя, – проговорила она. – Не хочу тебя отпускать вообще.

– Знаю, милая. Знаю. Я тоже не хочу уходить.

Я привлек ее к себе и гладил по волосам, а она тихо плакала. Моя толстовка стала мокрой от ее слез. Все было так грустно, но одновременно спокойно и мягко. Без надрывов и ругани. Мы сказали ровно то, что могли.

Она не требовала. Я не оправдывался. Мы приняли действительность такой, какая она есть. Хотя нас обоих такая реальность не особенно устраивала. Но миру все равно, что ты хочешь и как сильно злишься. Мир просто такой, настоящий. Мы не можем его изменить, нам остается просто жить в реальности, которая выбрала нас. А это уже немало.

Обнимая Нику, я благодарил Бога, Марата и собственное снобское существо за то, что оказался в этой квартире, с этой девушкой. Даже за ее слезы я был благодарен. И снова нелепо счастлив. Слишком странное счастье мне досталось, но от этого оно не было меньше или хуже. Пожалуй, даже слишком много и хорошо для меня одного. Нужно больше тренироваться, чтобы суметь донести все это и не уронить.

Глава 18. Девочка-огонь

Следующие дни я тренировался интенсивнее обычного. Ника со мной почти не разговаривала. Маша из-за этого не разговаривала с нами обоими. Она только сканировала взглядом меня, потом Нику. Я слышал, как она в очередной раз делает мысленно выводы, что лучше не обострять. Очень тактичная соседка нам досталась.

В день четвертого боя я проснулся дома один. Ника куда-то ушла. Причем собиралась тихо, как самая настоящая мышка. Или это я спал без задних ног после вечерней тренировки. Позавтракав кое-как, я сразу поехал в качалку к Григоричу. Он обещал мне побольше рассказать о противнике, которого должен был назначить мне Гриф накануне. Разумеется, на нас сразу собрали ставки заранее, чтобы в назначенный день еще взвинтить коэффициенты.

Я хотел поехать на такси, но пробки обещали мне долгий путь, и я привычной дорогой поплелся к метро. Никакого куража перед дракой я не чувствовал. Сегодня нужно вернуться домой даже поломанным и все рассказать Мышке. У меня не осталось больше сил врать ей и замалчивать про бои. Лучше пусть наорет, назовёт кретином и самоубийцей, чем продолжать жить в жуткой тишине.

Конечно, я передумал, едва вошел в вонючий подвал. Нельзя Нике знать про это место. Вообще, лучше держать ее как можно дальше от всей этой грязи. Она точно не заслужила, чтобы я втянул ее в свои обязательства перед Грифом.

– Противник у тебя сегодня дерьмовый. Гриф пошел ва-банк. Не знаю, что он хочет. Наверное, пытается сделать лучшее шоу, пока ты еще не сдох, – начал тренер с самого утра за упокой.

Я криво улыбнулся, и тотчас губа и бровь напомнили мне, что я действительно почти сдох в прошлый раз. Обижаться на правду от Григорича не было смысла.

– Прорвемся, тренер. Расскажи, что за перец будет…

Но послушать рассказ я не успел, потому что в зал ввалился один из охранников. Бывалый бывший опер тяжело дышал. Кажется, он бежал через всю промзону. Нехорошо.

Предчувствие ткнуло мне шипастой булавой в живот. Охранник нашел глазами меня, потом Григорича.

– Чего случилось, Коля? – спросил тренер.

– Девица там на проходной. Паролей не знает, но требует Довлатова. Послали ее на хер уже сто раз. Не уходит. Как бы ментовку не позвала. Там, конечно, все наши знают, но шума бы не хотелось. Может, Димка разрулит сам?

Наверное, я побледнел, покраснел, а потом опять стал бесцветный. Ощущения были именно такими. Все, кто был в качалке, смотрели на меня.

– Димка разрулит? – поинтересовался тренер, сдвинув брови.

– Попытаюсь, – процедил я сквозь зубы, накинул куртку и пошел на улицу.