Миллионеров украшает скромность

— Нельзя, и все! — У Крысилова подрастал достойный преемник.

— А с попугаем можно? С анакондой или шимпанзе? — сладко поинтересовалась я. — Запрет исключительно на кошек?

Парень не удостоил меня ответом.

— Хорошо, — сдалась я, — и что вы мне прикажете делать? Посадить животное на цепь? Привязать около лестницы?

Ничего чудовищного в моем предложении полицейский не нашел.

— Привязывайте, — равнодушно бросил он. — Вон там.

— Да ни за что! — разозлилась я. — Может, вы садист? Или маньяк-потрошитель. Я бы вам и крокодила не доверила, не то что беззащитного котенка!

— Все равно не пущу! — вызверился предполагаемый живодер. — И не смейте оскорблять меня при исполнении служебных обязанностей! За это сажают!

Пока мы пререкались, Бастинда испарилась. Вот только что она была, с независимым видом сидела возле моих босоножек, а потом раз — и нету!

— Видите, что вы натворили! — возмущенно выпалила я. — Из-за вас я потеряла свою любимицу! Это вас надо посадить в тюрьму или на цепь возле ступенек! Сейчас же найдите ее!

— Непременно, — издевательски пообещал негодяй. — Вот сутки отдежурю и пойду шарить по помойкам.

Его настроение явно улучшилось, и никаких препятствий моему проникновению в святая святых он больше не чинил. На ум мне пришел стишок неизвестного автора. Вот уж действительно:

Сделать гадость — всегда радость.
Если в жизни счастья нет,
Ты другому сделай гадость,
И снова радостью согрет!

Бастинда догнала меня в длинном мрачном коридоре. Она, умничка, незаметно проскользнула в здание и тихонько меня дожидалась.

— Ты моя девочка, ты моя рыбонька! Золотце мое! — От полноты чувств я хотела подхватить ее на руки и облобызать.

Не тут-то было! «Золотце» ловко увернулось и смерило меня высокомерным взглядом.

— Ну и пожалуйста, — обиделась я. — В следующий раз, когда пропадешь, я и глазом не моргну!

В знакомый кабинет я вошла сразу после Бастинды. Эта дрянь меня чуть с ног не сбила, чтобы оказаться на месте первой. Ясное дело, «Ladies first»[1]. Она же у нас голубых кровей, аристократка! Это я с помойки!

Реакция Крысилова на наше появление неожиданно меня обрадовала. Таких восторгов с его стороны я не удостаивалась еще ни разу.

Улыбнувшись теплее обычного, я заняла стул для посетителей, и только теперь до меня дошло: светлая радость и повышенное внимание предназначались не мне!

— Добрый день, — равнодушно обронил полицейский в мою сторону. — Рад встрече, сударыня, — приветствовал он полосатую нахалку.

Крысилов плюхнулся в кресло, и кошка моментально пристроилась у него на коленях. От обиды у меня потемнело в глазах. Меня она нежностями не балует, можно сказать, помыкает бессовестно, а к какому-то паршивому менту, — нате вам, — кидается чуть ли не на шею, да еще при этом бессовестно мурлычет! Где справедливость?!

Обнаружив, что негодяй напрочь забыл о моем существовании, я еще больше рассвирепела. Ему и в голову не пришло поинтересоваться, что привело меня в эту душегубку. Он упоенно наглаживал полосатую предательницу и бормотал всякие глупости. И умница-то она, и красавица необыкновенная. О моих куда более скромных достоинствах — как вы догадываетесь — я не услышала ни слова!

Я смотрела на сильные, смуглые руки, оказавшиеся поразительно ласковыми, и чувствовала, как земля ускользает из-под ног. Мне мучительно хотелось ощутить осторожные длинные пальцы на своей коже, и я готова была заплатить непомерную цену — свою гордость, — лишь бы этот голос нежно называл мое имя и перечислял мои собственные привлекательные стороны.

Опередив рыдания, готовые сорваться с искусанных губ, я выскочила из кабинета и понеслась к умывальнику. Вода из крана текла теплая, но сомневаюсь, что даже купание под ледяным водопадом погасило бы пожар в моей истерзанной душе. Проклятая бабья натура! Совершенно не разбирающая, когда и в кого можно и нужно влюбляться. Да лучше бы я пала жертвой Свинюгера! Кого угодно, только не этого надменного красавца. Где мои глаза? И мозги? Такого предательства, такой вопиющей подлости от своего сердца я не ожидала!

Не уверена, что я быстро справилась с чувствами, но, когда снова заглянула в кабинет, негодяй по-прежнему расточал комплименты моей бывшей любимице.

Так и не дождавшись внимания к собственной персоне, я рявкнула:

— Может, вы оторветесь на минутку? Если, конечно, закончили с моей кошкой?

— Это не ваша кошка, — равнодушно отозвался тот. — У нее нет и не может быть хозяев. Кошка — абсолютно независимое и самодостаточное животное. С ней можно поладить, не исключено, что она даже окажет свое покровительство, — в том случае, если сочтет вас этого достойной, — но она никогда не будет вам принадлежать душой и телом, как собака. Вам никогда не стать ее владелицей!

— Отвяжитесь со своими глупостями! — заорала я. — Я пришла вовсе не за этим! С кошкой мы как-нибудь сами разберемся!

Крысилов наконец заткнулся, хотя с коленей Бастинду не снял.

— Так зачем вы пожаловали?