Миллионеры в минусе, или как пустить состояние на ветер

А потом, в январе 1971 года, осматривая в Англии яхту, которую он собирался купить, Хэрбедж поскользнулся на сходнях и упал в трюм. «Когда через три месяца, после одиннадцати операций, я немного оправился, все было уже кончено. Мои адвокаты посоветовали моей жене ни о чем не беспокоиться, ухаживать за мной, а об остальном, мол, они позаботятся сами. И они позаботились — закрыли все, к чертовой матери, и приступили к ликвидации. Всем кредиторам было заплачено сполна. И даже остались кое-какие излишки».

Не совсем так. Он предпочел не упоминать, что его офисы в Цюрихе закрывала швейцарская полиция и что его компания лопнула, оставив пятьдесят миллионов фунтов долгу.

От также предпочел не упоминать, что за последующие четыре года лопнуло еще семь его новых компаний.

«К 1971 году у нас был некоторый капитал плюс довольно крупная страховка за то, что я потерял ногу. Я сидел в инвалидной коляске, и мне сказали, что я больше никогда не буду ходить и никогда не смогу работать. Но я мог водить машину, и мы разъезжали по Европе с инвалидной коляской в багажнике. Кроме того, у нас была яхта в Марбелла, и однажды мне неожиданно пришла в голову мысль, что на яхте я смогу научиться ходить, потому что там всегда есть за что ухватиться. Так я и сделал. На это у меня ушел год, но я заново научился ходить».

Он вернулся в Англию в конце 1973 года, потому что к этому времени деньги были на исходе.

«Я не мог работать, потому что был не в состоянии пройти больше трех-четырех шагов, и не знал, что делать. И тогда я понял, что могу зарабатывать деньги, только если опять стану издавать торговый бюллетень. Это и было началом компании „Капримекс“. Когда мы купили копировальную машину, моя жена спросила, что такое бюллетень и что я собираюсь с ним делать. Я ответил: подготавливаешь его, печатаешь, рассылаешь, а люди присылают тебе деньги. Она сказала, что я сумасшедший. Очень скоро выяснилось, что никто из моих бывших друзей в Сити не собирается расставаться с тридцатью пятью фунтами, поэтому мы купили старый справочник „Телекс директори“ и начали рассылать по сто экземпляров бюллетеня в неделю — мы не могли себе позволить тратить больше на почтовые расходы. Мы занимались этим в течение двенадцати недель, и в конце двенадцатой недели я впал в отчаянье. Жена сказала: это безумие, давай бросим, мы не можем себе этого позволить. И тут мы получили первую заявку на подписку. Письмо было из Абу-Даби. Помнится, оно пришло во время завтрака, и мы оба расплакались. Жена сказала, что это замечательно. А я выругался и сказал, что теперь придется целый год колупаться с этим проклятым бюллетенем».

Агентство по внутренним бюджетным поступлениям заинтересовалось статусом его пребывания в стране, и Хэрбедж понял, что ему опять ора собирать чемоданы. «Я решил уехать. Я чувствовал, что Англия для меня не подходит. Жаль, что потом я об этом забыл. Я хотел вернуться во Францию, но это нам было не по карману. У нас просто не было таких денег. Кроме Андорры, мне больше ничего не пришло в голову».

Он продал все, что имел, купил подержанную машину И отправился в страну, которая, по сути, была одной большой деревней, затерянной в горах между Францией и Испанией. Не имея в своем распоряжении ничего, кроме коротковолнового приемника, телефона, который постоянно ломался, и телефакса фирмы «Ксерокс» для отсылки бюллетеня в печать, он смог увеличить количество подписчиков, между делом занимаясь на стороне товарными операциями.

«Я экономист с политическим уклоном, если это можно так назвать. Я предсказал почти все важные события того времени: свержение иранского шаха, падение фунта, падение доллара. Причем последнее с точностью до двух-трех центов».

Несмотря на испорченную деловую репутацию, Хэрбеджу в течение всего 1976 года удавалось находить подписчиков для своего бюллетеня «Коммодитиз рисеч дайджест».

«Большой прорыв состоялся, когда я наконец решил перебраться в Штаты. Рынком нашей продукции был в основном Средний Восток, но неожиданно я обнаружил, что у нас стали появляться подписчики и в Америке. Я не мог понять почему, но начал задумываться, как же мне внедриться в Штаты. Я написал в десяток ведущих, на мой взгляд, бюллетеней страны: мол, вы, конечно, ничего о нас не знаете, мы — забавная маленькая компания, издающая бюллетень в Андорре, забавном маленьком местечке в Пиренеях. Не могли бы вы как-нибудь помочь нам или, может быть, сообщить о нас в своем бюллетене. В том же месяце шесть из них, начиная с „Профэшнл инвестор“, посвятили нам по три странички. Разумеется, больше они со мной контакта не поддерживали. Но паблисити получилось — первый сорт. Американцы в этом отношении очень щедры. Внезапно у нас оказалась куча работы. Вот тогда-то „Капримекс“ и начался по-настоящему».