Милочка Мэгги

Мэри очень помогала отцу Флинну. За годы работы в государственной школе она учила детей самых разных национальностей и вероисповеданий. Общение с ними познакомило ее с привычками, нравами и традициями разных рас и религий. Для отца Флинна эти знания были бесценны. Он был благодарен ей за то, что она ими делилась. Это немного упрощало ему работу в приходе.

Несмотря на то что Мэри любила свой дом и мужа, она не была счастлива в браке. Она была несчастлива, потому что Патрик ее не любил. Он был к ней внимателен – насколько мог быть внимателен человек его циничного склада, – но он просто не любил ее, и она знала, что он никогда ее не полюбит. Отцовский позор и смерть заставили ее погрустнеть и замкнуться в себе, а отъезд матери в Бостон и вовсе оставил тосковать в одиночестве, и она все больше и больше погружалась в жизнь церкви, где всегда находила покой.

Мэри каждый день ходила к утренней мессе, ставила свечку Деве Марии и молилась о ребенке.

Глава одиннадцатая

Когда у Мэри родилась дочь, они с Патриком были женаты уже почти три с половиной года. Роды были трудные. Воды отошли до схваток, и рожала она двое суток. Доктор предупредил Мэри – больше детей не заводить. Он заявил, что она не создана для деторождения.

Мэри пропустила его предупреждение мимо ушей. Ее переполняло тихое, бесконечное счастье. Отец Флинн пришел в родильное отделение, чтобы благословить младенца и помолиться за скорейшее выздоровление его матери. Он подарил Мэри маленькую медаль с изображением младенца Иисуса, чтобы приколоть к распашонке малышки. Мэри сказала:

– Святой отец, теперь у меня есть то, что принадлежит только мне. У меня есть ребенок, которого я буду любить и окружать заботой… ребенок, который вырастет и будет любить меня.

Пэтси предложил Мэри назвать дочь в честь ее матери.

– Очень мило с твоей стороны, Патрик, но я не хочу, чтобы ее звали Молли, даже если это уменьшительное от Мэри.

– Пусть тогда будет Мэри. Это имя лучше всякого другого.

– Нет.

– Мою матушку звали Лиззи, – нерешительно сказал Пэтси. – Элизабет – хорошее имя.

– Патрик, я хочу назвать ее в честь той, которая в каком-то смысле свела нас вместе.

– Бидди? – ужаснулся Пэтси.

– О, нет! – Мэри улыбнулась. – В честь девушки, которая тебе так нравилась… ну, ты знаешь, Маргарет Роуз? Это такое красивое имя. Я так счастлива, что у меня есть дочь, и мне хочется назвать ее так, чтобы это стало тебе подарком.

Мэри увидела, как дрогнули ресницы Пэтси, когда он услышал имя возлюбленной. От удивления ли, удовольствия, гнева или просто воспоминаний, она не знала.

– Делай как нравится, – грубо бросил он.

– У нас нет для нее крестных. Я никого здесь не знаю, и все мои родственники живут в Бостоне…

– Я знаю тех, кто нам подходит. Как говаривал твой старикан, я знаю кое-кого, кто мне должен.

Пэтси не стал просить Рыжего Верзилу стать крестным отцом его дочери. Он ему приказал. Рыжий Верзила был тронут, а Лотти зарыдала от радости, что станет крестной матерью.

Девочку крестили именем Маргарет Роуз.

Рыжий Верзила сказал, что она похожа на его сестру, и тут же извинился, испугавшись, что уязвил Мэри. Но та сказала, что гордится таким сравнением, потому что уверена, что его сестра очень хороша собой.

Пэтси заявил, что девочка похожа сама на себя.

Мэри пригласила крестных на бокал шерри, чтобы отпраздновать событие. Рыжий Верзила ждал, чтобы Пэтси подтвердил приглашение. Пэтси молчал. Рыжий Верзила в смущении ответил, что нет, спасибо, но они спешат домой. Пэтси ответил, что не имеет ничего против.

После того как Верзила с женой ушли, Мэри обратилась к мужу:

– Патрик, ты даже не поблагодарил его.

– С чего бы? Это он мне должен. А не я ему. Он – мой должник, и ему никогда не расплатиться со мной за то, что он мне сделал.

– Вспомни об этом, – с горечью сказала Мэри, – когда в следующий раз пойдешь на исповедь, года через три.

Пэтси почувствовал себя уязвленным, потому что жена впервые заговорила с ним не по-доброму. Он знал, что она его любит. Он же никогда не отвечал на ее любовь, даже простой признательностью. Но ему нравилось, что эта любовь у него есть, так сказать, в закромах.

«Теперь у нее есть ребенок, – думал он. – И она заберет свою любовь у меня и отдаст ребенку».

Через несколько дней после крестин пришла посылка от Миссис. В ней было крестильное платьице Мэри, слегка пожелтевшее от времени. К платьицу прилагались пятидолларовая банкнота с запиской. Миссис надеялась, что платье успеет к крестинам, и писала, что не преминула бы навестить свою первую внучку, если бы не здоровье тети Генриетты и…

– Ну и семейка, – фыркнул Пэтси. – Не удосужиться навестить единственного ребенка единственной дочери.

– Ну же, Патрик, – терпеливо ответила Мэри.

Она знала, как горько Пэтси был разочарован тем, что ее мать не приехала их навестить. Она знала, что он очень ее любил.

* * *

В первый год жизни малышку называли просто малышкой. Мэри ждала, чтобы уменьшительное имя появилось само собой. Будет ли это Мэгги Роуз, или Пегин, или Мэгси?