Милочка Мэгги

Бармен дал ему пиво. Бокалы взмыли вверх.

– За Бруклин! – провозгласил бармен.

Прежде чем все успели выпить, прозвенел еще один голос:

– Да здравствует Бруклин!

– Да здравствует Бруклин! – прокричала вся толпа в баре.

И пара прохожих на улице остановилась их поддержать:

– Да здравствует Бруклин!

* * *

Милочка Мэгги пошла в приходскую школу. К разочарованию Мэри, ее дочь оказалась не самой способной в классе. К облегчению Пэтси, она оказалась не самой глупой. Способности Милочки Мэгги были чуть похуже средних. Зато она нравилась монахиням.

Милочка Мэгги приходила в школу рано и оставалась допоздна. Она мыла писчие доски, вытряхивала из тряпок меловую пыль и наполняла чернильницы. По понедельникам, когда детям полагалось принести с собой осколок стекла, чтобы отскрести с пола чернильные пятна, Милочка Мэгги приходила с мешочком битых стекол, чтобы поделиться с теми, кто забыл принести свое. Для этого она каждую субботу собирала и била бутылки.

Иногда мать разрешала Милочке Мэгги взять обед в школу. Обычно это была пара бутербродов с колбасой. Милочка Мэгги всегда обменивала их на три сухаря, которые приносила на обед худенькая одноклассница, заявляя, что терпеть не может мяса и предпочитает простой хлеб. Нельзя было сказать, что ей было жаль ту девочку или что она отличалась избыточной щедростью. Просто ей нравилось делать подарки.

– Она из тех, кто любит отдавать, – со вздохом сказала сестра Вероника сестре Мэри-Джозеф.

– Хлопотная у нее будет жизнь, – сухо ответила сестра Мэри-Джозеф. – На одного дающего найдется десять берущих.

Каждый день, в десять утра и в два часа пополудни Милочка Мэгги поднимала руку и просилась выйти из класса. Сестру Веронику это неизменно раздражало. Однажды она нахмурилась и спросила:

– Перемена была всего полчаса назад. Почему ты тогда не позаботилась о своей нужде?

– Я позаботилась, – честно ответила Милочка Мэгги. – А теперь мне нужно позаботиться о своей лошадке.

Класс захихикал.

– Следи за языком, Маргарет, – резко бросила сестра Вероника.

Во дворе Милочка Мэгги с многочисленными «Тпру!» и «Стой смирно, малыш» отвязывала воображаемую лошадь от воображаемого столба. Потом она сама становилась лошадью. Она бегала по двору, подскакивая, гарцуя и фыркая. Потом она превращалась в лошадь на скачках с препятствиями и преодолевала воображаемые барьеры. Наконец, чтобы не обидеть самых смиренных представителей лошадиной породы, она изображала тягловую лошадь, запряженную в повозку, весившую не меньше сотни фунтов. Чтобы придать игре больше правдоподобия, она не гнушалась упасть на землю в притворном изнеможении и даже умереть понарошку.

Обратно в класс Милочка Мэгги влетала растрепанная, раскрасневшаяся и сияющая. Если сестра Вероника и хмурилась, когда девочка уходила, то всегда улыбалась ее возвращению.

Сестра Вероника говорила сестре Мэри-Джозеф:

– Она приносит с собой в класс запах ветра.

– Жаль, сестра, что после пострига вы бросили писать стихи, – заметила сестра Мэри-Джозеф.

Правила ордена запрещали монахиням выходить за пределы монастыря в одиночку. Им приходилось выходить друг с другом или с кем-то из мирян. Выходя за покупками, монахини часто брали с собой детей. Компания Милочки Мэгги пользовалась особой популярностью. По субботам, когда она утром приходила в монастырь, монахини притворялись, что ссорятся из-за того, кому из них она достанется. Это приводило девочку в радостный трепет.

Сестре Веронике нужны были новые туфли. Милочка Мэгги отправилась с ней в обувной магазин. Опустившись на коленки, она помогала монахине с примеркой. Она мяла кожу на носах и озабоченно спрашивала:

– Вы уверены, что они вам впору? Для всех пальцев хватает места?

– Дитя мое, ты истреплешь их прежде, чем я пройду в них по улице.

Как и остальные монахини, сестра Мэри-Джозеф носила на пальце обручальное кольцо, ведь она была невестой Христовой. С годами оно стало ей мало. Милочка Мэгги сопроводила монахиню к ювелиру, чтобы тот спилил кольцо.

Милочке Мэгги нравилась сестра Мэри-Джозеф, но девочка ее побаивалась, потому что та часто говорила неожиданности. Сопровождая сестру Веронику, Милочка Мэгги держала монахиню за руку, шла вприпрыжку и все время болтала. С сестрой Мэри-Джозеф она шла очень тихо – ни руки, ни прыжков, ни болтовни. Милочка Мэгги изо всех сил старалась идти в ногу с широко шагавшей монахиней. Они прошли три квартала в полном молчании, когда сестра обычным тоном спросила:

– Как зовут твою лошадку?

Девочка вздрогнула, не понимая, откуда монахине все известно. Она исподтишка взглянула на нее. Монахиня смотрела прямо перед собой.

– Какую лошадку?

– Ту, которую ты держишь на школьном дворе.

– Драммер.

Монахиня кивнула.

«Это значит, – озадачилась Милочка Мэгги, – что ей понравилось имя? Или что она меня подловила?»

Они молча прошли еще один квартал. Потом сестра Мэри-Джозеф произнесла с обычной для себя прямотой:

– В школе я играла в баскетбол.

– Да ладно! – с ходу выпалила Милочка Мэгги. – То есть, – она сглотнула от волнения, – вы правда играли?

– А почему нет? – сердито отозвалась монахиня.