Милорд

Следы на салфетке, на салфетке, салфетке в мусорном ведре, красные края белоснежной бумаги, нарушение порядка, ввинчивающееся в виски, виски, венок, белые лепестки — красная кровь, венок на голове, светлые волосы, красные капли…

Левую щеку обожгла резкая боль. Звук удара Мартин услышал на долю мгновения позже, чем почувствовал его.

— Ты слышишь, что я тебе говорю?!

Мартин мотнул головой, прогоняя видение. На периферии сознания все еще истерически стучали образы и обрывки фраз.

От брезгливого высокомерия Виктора не осталось и следа. Мартин, прикрыв глаза видел, как он, побледнев еще больше, чем обычно, сидит посреди комнаты, слегка раскачиваясь и шепчет, словно в бреду: «подражатель… возвращение… подражатель…»

— Оставь меня… — просипел он, пытаясь оттолкнуть Леру и справиться с водоворотом чувств — своих, Виктора и Леры, злость и ужас которой он чувствовал так ясно, будто они были осязаемы.

— Где ты был в ночь убийства?!

— Лера, прошу тебя, возьми Нику и выйди из комнаты, — прошептал он.

«Подражатель… возвращение… помада на салфетке… цветы… цветы в крови…»

— Ты ее убил?!

— Я сказал — оставь меня…

«Возвращение…»

— Ты ее убил, отвечай мне!

— Вон! — не выдержал Мартин. Он чувствовал, что еще немного — и он сам начнет кататься по простыням и истерически смеяться. — Вон отсюда, я сказал!

Из последних сил он встал, сжал Леру за плечи и выставил за порог. Кивнул Нике, извинившись взглядом. Она кивнула в ответ и вышла.

Мартин запер дверь на ключ и сел на пол, обхватив голову руками.

— А ее ты за что убил?! Она же ни на кого не похожа! Мать твою, Виктор, она же совсем ребенок, господи…

«Я… я не помню… — с ужасом прошептал он. — Я не убивал эту девочку, Мартин…»

— Что ты мне вешаешь, кто-то другой убил девочку-блондинку, надел на нее белый венок и сбросил тело в речку?!

«Я… я не знаю, Мартин… я не помню… поверь мне, черт возьми, ты же знаешь, что я не лгу!»

Мартин прислушался. Виктор действительно не лгал и от этого было только хуже.

— Значит, моя задача упрощается, — пожал плечами он. — Мы никуда не едем. Скоро тебя поймают, посадят и все будут счастливы.

«Нет… нет-нет-нет, это совершенно не то, что…»

— Слушай, если в тебе есть еще хоть капля человечности — ты не помнишь, как убил ребенка. Ты сказал, что после убийства Дары у тебя не было провалов.

«А может, это ты ее убил?! — вдруг воскликнул он, и в его голосе взвизгнули истерические нотки. — Почему я не помню, черт возьми, как ее убивал?! Может ты решил меня подставить?! Кто вообще знает о Мари и венке, кроме нас с тобой, Ники и Леры?!»

— Ты в своем уме?! — прошипел Мартин, вставая с пола и рывком распахивая шкаф. Попытался снять зеркало, но оно оказалось прикручено крепко.

Не думая, он просто сорвал его с дверцы, не обращая внимания на хруст и осыпающиеся под ноги осколки.

Сел обратно, устроив на коленях то, что осталось от зеркала.

— Смотри на меня! — приказал он.

Виктор в отражении обернулся. Медленно поднял руки, капитулируя.

— Ты понимаешь, что это значит?

«Что?»

— Мы должны сдаться. Или умереть. Ты себя не контролируешь, а это приговор.

«Нет, Мартин, нет… так неправильно, нечестно…» — пробормотал он, обхватывая голову руками.

— Вик… Вик, послушай меня, — тихо позвал Мартин. — Все кончилось. Я хотел играть по твоим правилам, я собирался попытаться, но сейчас… все.

«Нет, нет…»

— Прошу тебя, не вынуждай меня идти на крайние меры. Если в тебе хоть что-то хорошее осталось — неужели ты позволишь мне постоянно пытаться изощренным способом умереть? Оставь нам обоим хотя бы гордость. Не превращай остаток наших жизней в череду унижений.

«Не убивал я ее! Не убивал, слышишь?! Никто не должен был умереть, кроме меня…»

— Откуда ты знаешь, если такое уже случалось с Дарой? — вкрадчиво спросил Мартин, чувствуя, как они ступают на скользкую тропинку фальши.

«С Дарой было не так!»

— Почему? Потому что ты с ней спал?

«Нет, Мартин, проклятье, не заставляй меня… просто поверь мне, не убивал я эту девочку!»

Мартин слышал, что он говорит искренне. Чувствовал оглушающую мольбу поверить.

— То есть ты не помнишь, как ее убил? — тихо спросил он.

«Проклятье, Мартин! Поверь мне, поверь, с Дарой все по-другому!»

— Почему? Чтобы я поверил, ты должен сказать мне правду.

«Я… не могу».

— Почему?

Чужое смятение давило на виски, грозя вырваться наружу. Вместо ответа Виктор занял сознание — мир качнулся перед глазами Мартина, и он оказался на пороге своей комнаты.

— Я не могу тебе ответить. Ты должен мне поверить Мартин. Я не позволю тебе нас убить или подставить — поверь мне, это плохо кончится, — тверже сказал он, и в его глазах наконец появилась осмысленность.

«Вик…»

— Прости, Мартин, сейчас не до тебя, — пробормотал он, открывая ящик стола и доставая небольшой конверт из гладкой плотной бумаги. — Обычно я стараюсь так не делать, но сейчас у нас правда большие проблемы…

«Какого черта?»

— Мефедрон, — пожал плечами он, доставая второй конверт. В первом обнаруживались пустые прозрачные капсулы, во втором — слегка комковатый порошок желтоватого оттенка.

«А потом ты удивляешься, что не помнишь, как убивал детей?!»