Милосердие динозавра (повести)

У Алиссона внезапно родилось ощущение, что эти черные «кристаллы» — живые.

Отобрав у него фотоаппарат, Кемпер сделал несколько снимков и завернул аппарат в освинцованную пленку.

— Давай за мной вниз, самое интересное там, у этих яиц, но задерживаться возле них нельзя — там рентген восемьдесят, если не больше, наши «пингвины» такую радиацию не удержат.

Они спустились в яму, прыгая с камня на камень, пот заливал глаза, но вытереть его мешало стекло шлема. Температура воздуха в яме держалась на уровне семидесяти градусов по Цельсию.

Кемпер подошел к одному из многогранников, поверхность которого была покрыта трещинами, нагнувшись к срезу, заглянул и тут же уступил место Алиссону. Тот наклонился над горячим щетинистым боком «кристалла» и остолбенел. «Кристалл» на самом деле оказался верхним концом огромного яйца, заполненного прозрачно-желтым желе, в котором плавал «желток» — светящийся нежно-зеленым светом, свернувшийся в комок… зародыш! Из переплетения каких-то жил, крючьев, лап и перепонок на Нормана глянул пристальный немигающий глаз!

Алиссон, сглотнув комок в горле, с трудом оторвал взгляд от этого странного, завораживающего, не человеческого, а скорее птичьего глаза, в котором, однако, пряталась не то боль, не то смертельная тоска.

— Идем отсюда, — потянул летчик Аллисона за рукав. — Потом придем еще раз с лопатами и кинокамерой, возьмем образцы, сделаем фильм. Кассовый успех обеспечен.

Палеонтолог последовал за ним, но с полдороги вернулся и еще раз заглянул внутрь чудовищного яйца — теперь было совершенно очевидно, это было яйцо с живым зародышем! Как специалист Алиссон знал, что его коллеги не раз находили яйца динозавров, но окаменевшие, утратившие прежние качества и материальный состав, однако живых яиц не находил никто, он был первым…

— Я не хотел заявлять об этом один, — сказал Кемпер, когда они выбрались наверх, на уступ, и смотрели на останки монстра. — Да и времени, честно говоря, не было, второй месяц испытания гонят одно за другим, передохнуть некогда. Мой напарник заболел, и я позвонил тебе. Кстати, когда я нашел скелет, яйца были целехонькие, дырки в них появились только неделю назад.

— И ты никому ничего не говорил?

— Зачем? Здесь никто не ходит, не летает, кроме спецбригады обслуживания полигона, которой эти кости до лампочки, так что сохранность тайны обеспечена, и денежки за сенсацию все наши. А интересная зверюга была, да? И радиация ей нипочем!

— Не путай причину со следствием, похоже, она сама была радиоактивна, радиация полигона тут ни при чем. — Не обращая внимания на стекающий по лицу пот, Алиссон снова достал фотоаппарат и доснял пленку до конца. — Любопытно, что помогло скелету выбраться на белый свет? Судя по базальтам, это ларамийская складчатость, конец мелового периода — начало палеогена…

— Оползень, — сказал Кемпер. — Все четыре уступа образованы оползнями, последний и вскрыл скелет. Это же полигон, каждый взрыв трясет землю не хуже, чем природная стихия.

— Мезозойская эратема, — бормотал Алиссон, не слушая друга; он все еще находился в трансе. — Фанерозой… ни триас, ни юра, ни мел не могли породить таких гигантов… невозможная вещь!.. Даже бронтозавры не могли жить только на суше, не говоря уже о сейсмозаврах, и большую часть жизни проводили в воде, а ведь они весили всего около ста тонн. Понимаешь?

Кемпер повел Алиссона обратно к самолету.

— Рад, что тебе интересно, но пора и отдохнуть.

— Радиация… — продолжал бормотать Алиссон. — Может быть, все дело в радиации? Просто перед нами результат мутации, обособленная экологическая ниша? Чем не гипотеза? Впрочем, любое живое существо на Земле должно быть приспособлено к ее гравитации, это закон. Что ж, выходит, этот провозвестник апокалипсиса не подчинялся законам физики? Как он таскал свое тысячетонное тело? Никакие мышцы не в состоянии этого сделать и никакие кости не выдержат такой вес!

— Снова ты за свое. Вот он же, перед тобой, можно пощупать руками. У него кости словно из металла, я пробовал отломать кусочек — не смог. Попытаемся взять анализы под вечер, когда немного спадет жара. Я буквально плаваю в поту, никакой регуляции в этих саванах, врет реклама…

* * *

Они с наслаждением сбросили с себя «пингвины», вымылись водой из бака, пропахшей пластиком и железом, и переоделись в сухое.

Алиссон никак не мог успокоиться, у него от волнения дергалось веко, и он тер глаз, все бормоча что-то, исписывая страницу за страницей своего корреспондентского блокнота. Кемпер только посмеивался, понимая, что Норман сам придет в себя и станет прежним Алиссоном, веселым и простым.