Милосердие (СИ)

— Причина есть. И не одна. Но скоро…

— Давай по порядку. С некоторых пор мне нравится знать все в подробностях, — прервал её Гарри.

— Ну хорошо. Безопасность.

— Я…

— Дослушай, пожалуйста. Всю неделю пока ты был в больнице я не принимала те самые таблетки.

— Те самые? — уточнил он.

— Да, магловские и только вчера закончила варить противозачаточное, — проговорила Гермиона, обняв его за шею.

— Значит… — возбуждённо прошептал Гарри и передвинул руки, положив Гермионе на грудь, но она сразу убрала их.

— Подожди, — улыбнулась она. — Помнишь я тебе рассказала про карту в кабинете Дамблдора?

Гарри замер и нахмурился.

Сейчас он должен спешить к человеку, который когда-то казался ему великим, а на деле был просто манипулятором. Он помнил свою реакцию на информацию об этой карте, хоть Гермиона и старалась преподнести её мягко. Он метался по комнате и раскидывал вещи, как и в тот вечер после битвы в министерстве, но уже без магии, словно тренируя мышцы, ставшие крепче после ежедневных пробежек. Когда-то он бегал от кузена, теперь чтобы снять напряжение.

— Ты забыл, а я вот помню, — продолжила она, — и мне очень не нравится, что он за нами наблюдает, пусть и не круглосуточно.

— Ну соединятся наши точки, что в этом такого, — не понял Гарри, сбросив плену ненависти.

Гермиона поёжилась, словно подуло прохладным ветром.

— Мне это неприятно. Как будто он будет через стекло за нами подглядывать. Я вряд ли смогу расслабиться.

— Так, ладно. Ты что-то придумала? — решил форсировать разговор Гарри.

— Конечно.

И Гермиона деловито рассказала, невзирая на волны возбуждения перекатывающиеся по её телу, о том, как нашла заклинание, способное убирать любой дом с карт и радаров. И применила его на себе, Гарри и Роне.

— Но мне нужно понять, подействовало ли оно, — закончила она свой рассказ.

— А как?

— Мантия у тебя с собой? — вопросом на вопрос ответила Гермиона.

— Да. И до сих пор не знаю, как тебя благодарить, за то что ты отговорила меня тогда брать её с собой.

— Я не знаю как, Гарри, — сказала Гермиона после лёгкого поцелуя в губы. — Но тебе надо посмотреть на ту карту. Есть ли там наши точки?

— А карта мародёров? — вспомнил он.

— На ней нет, но я не знаю, что за карта у директора. Она ведь может быть другой, всё-таки, несмотря на всё твоё недоверие к нему, ты должен признать, что Дамблдор великий волшебник.

— Великий лгун, — не удержался Гарри.

— Порой ложь предпочтительнее правды. Думаю, ты был бы рад оставаться в неведении насчёт поведения мародёров в школе, — сказала Гермиона и осеклась, вспомнив про Сириуса, который собой закрыл Гарри. — Извини пожалуйста.

— Забудь. После этого столько всего произошло, — отмахнулся он и вдруг резко перевёл тему: — Как считаешь, мне нужно согласится на разговор с Ноттом? Что он мне такого пытается сказать?

— Думаю, да, — медленно произнесла Гермиона. — Он очень настаивает. Только надо быть осторожным и взять с собой Рона или меня.

— Знаешь? — улыбнулся Гарри. — Я рад, что несмотря на всё, что теперь происходит между нами, мы можем, так же как раньше, разговаривать и что-то обсуждать.

— Гарри, ну конечно. Я навсегда останусь твоим другом.

— Лучше бы ты навсегда была просто со мной, если я не умру, — уточнил он.

— Ты не умрёшь. В этой твоей, кстати очень опасной книжке, есть несколько записей натолкнувших меня на интересные идеи. Гарри время, — сказала она, когда он вновь потянулся к её губам. — Тебе нужно идти.

Близость Гермионы с недавних пор стала просто опьяняющей, как и то зелье на занятии Слизнорта. Гарри словно в тумане кивнул, посмотрел на дверь и снова поцеловал Гермиону, которая, несмотря на всю свою строгость и неприступность, сопротивлялась не более пары секунд. Они целовались жадно, словно прямо сейчас готовы были отдаться друг другу в этом тёмном, пыльном переходе, где в свете палочек виднелись только лица, донельзя смущённые и возбуждённые.

— А ещё, — тяжело дышала Гермиона, сумев оторваться от Гарри. — Я не подходила к тебе, потому что знала, что не захочу останавливаться, если ты захочешь…

Гарри не дослушал. Из самого его сердца, быстро разгонявшего кровь по венам, вырвался стон и он, подняв Гермиону над полом, снова её поцеловал, но теперь всё быстро не закончилось. Его руки наконец добрались до тяжело вздымающейся груди, расстегнули пуговицы и накрыли холмики с возбуждёнными вишенками сосков. Он нашёл их губами и сжал, всасывая в себя, как давно мечтал, и говорил Гермионе, что сделает это. Фантазии были бледным светом по сравнению с радугой ощущений возникших в его и её теле. Гермиона застонала и вцепилась Гарри в волосы, прижимая его голову к себе ещё плотнее.

Она продолжала в бреду шептать «Гарри», обвивая его ноги за спиной и сама потираясь промежностью, об давно на всё готовый член, пока они не услышали шорох за дверью, резко отпрянув друг от друга. Подозрительный звук прекратился и замершие подростки рассмеялись.

— Я говорил, как ненавижу этот замок? Но теперь понятно, о чём ты говорила. Один поцелуй и мы готовы раздеться, — резюмировал он.