Милосердие спецназа

Утешает только одно, стоило уйти в горы, как про нас будто забыли. Я про то, что вертолёты не летают, а так-то может сзади и пыхтит кто, надрывается. Но мы ещё в первую ночь такой отрыв сделали, что мало не покажется. Да ещё и свернули в сторону, чтоб когда явимся к своим, не так просто было разобраться, а кто это такой шустрый, по заграницам бегает. И не надо говорить, что в горах так просто не свернёшь. Вообще-то это верно. Просто так не свернёшь, а вот если можешь, не напрягаясь, перепрыгнуть пятиметровую бездну. Ну может и не бездну, но если брякнуться костей не соберёшь. То открываются новые маршруты. Так что, как поётся в песне «Нас не догонят». Я бы даже сказал «Хрен найдут». Не зря же, мы тут уже пятый день круги наматываем. Хотя круги это образно, скорее, сильно кривая прямая, да простят меня математики.

Главное, что Степаныч с освобождёнными заложниками, наверняка, в безопасности. Уж мы-то навели такого шороху, что пока спохватятся их и след простынет. Наверняка-то неизвестно, что они не с нами. Мы же во всю делали вид, что нас зажимают и мы прячемся, уходим от облавы. Вон даже на прорыв ходили. Хотя, с нашим прорывом ещё догадаться надо, что мы смылись. Водички бы… Да и пожрать бы не мешало, еда вообще три дня как закончилась. И чего мы вокруг пошли, сходили бы отняли у каких бандюков хавчика ну и, потом уже, наворачивали дикие маршруты. Вот знали бы, что Рогожин начнёт перестраховываться, можно было бы тоже на минутку задержаться, заскочить на кухню. А то прорыв прорывом, а жрать-то охота. Третий день при чём.

Куда не глянь: кругом горы, ущелья и камни, камни, камни... Скорее бы добраться до своих, а там глядишь в вертолетик и снова здравствуй Сибирь. Всё-таки правы были классики, утверждая, что всё познаётся в сравнении. Кто бы сказал, ещё полгода назад, что буду стремиться вернуться в родное подземелье, к милым крысюкам и ящеркам. Там точно не так жарко. Да и столовка рядом.

А уж как хорошо в казарме, ведь там есть возможность помыться, поспать и можно идти смотреть, что за новая смена медсестричек прибыла на базу... Балагур перед самым отбытием успел сбегать проведать обстановку и авторитетно заявил, что таким героям как мы — отказу не будет! Оптимист, блин! Хотя!? В этом плане — он дока... Лишь бы не как в тот раз, когда подруга его пассии оказалась настолько страшная, что я боялся, что в меня столько водки не влезет.

Димка-Маркони, вот тоже уже пару раз с тоской вспоминал своих подружек «хакерш». У него там всё серьёзно. Ну не может человек разорваться на две половины. Кто-то может сказать, о чём, мол, думаешь? Мол, ты же на войне. Да мне пофиг, что вы там говорите. Мне о бабах интересней думать, чем о стрельбе или о отсутствие еды. Но это не значит, что расслабился и не смотрю по сторонам. Смотрю, даже, можно сказать, бдю.

Вот взять, к примеру, того же Лаки. Он по бабам вообще не ходит, говорит, что в отличие от нас, человек женатый. Как я уже рассказывал, он даже на подколки не реагирует: типа он тут, а жена у него там одна скучает, а красивую женщину развлечь — долг любого настоящего мужчины. Он вообще такой: его подколют, а он не реагирует, даст в морду и дальше не реагирует. Хотя когда это было последний раз-то? Даже не помню. Подкалывать Саню по этому поводу совсем не интересно, даже Балагур отстал давно. Однако, если вам скучно и нужен фон, просто спросите у Санька, как дела дома, как жена? Бесконечно можно делать три вещи: смотреть на огонь, на бегущую воду и как другие работают. А лично Лаки может делать ещё четвёртое. Ну вы поняли. Блин, как пить-то охота! Час назад последние капли из фляжки с Сашкой разделили, по глотку всего и вышло!

— Мажор! — отвлёк меня от мыслей Рогожин. — Подойди.

Приближаюсь к капитану:

— Джинн?

— Скажи, ты ничего такого не ощущаешь? — у Рогожина дёргается уголок рта.

— А должен? — пожимаю левым плечом, правым это делать больно.

— Не знаю. Не нравится мне здесь... А впереди, судя по карте, место пакостное...

— Так давай я впереди пойду.

— Ага. Ты же раненый!

— И что? Идти не ползти. Я же не в голову стрельнутый. Слушай, что-то у меня паранойя разыгралась. Вот ты сказал, и сразу же разыгралась. И свербит что-то, конкретно так, свербит! Прям вообще! Ложи-и-ись!!! — ору, сбивая Рогожина своим телом. Вся группа, не задумываясь, рухнула вниз, попутно подыскивая укрытия среди нагромождения камней. Рефлекс: падай, потом спрашивай... зачем? Рассредоточившись и попрятавшись среди каменных глыб, замерли, лишь удивлённо посматривая на меня.

— Что? — спросил капитан, устроившись среди двух валунов.

— Здесь кто-то есть! Ненавидит нас, сильно ненавидит… Видимо разозлился из-за того, что мы остановились.

Командир понятливо кивает и отдаёт команду:

— Связь.

Парни вставляют гарнитуры и включают рации, находящиеся на последнем издыхании. Часок точно ещё поработают, а дальше «алес капут». Жаль, моя сломана.

— Хан, Джинну.

— Хан на связи, — отвечает Марат.

— Что видишь?

— Пока тихо.

— Лаки, Джинну.