Милосердие в тебе (СИ)

В реальность двух любовников возвращает неожиданно раздавшийся стук в дверь, отчего сердца обоих почти перестают биться, вместо того, чтобы набрать темп. Будто бы притаились, готовясь к чему-то сокрушительному. И в одну секунду аристократка отталкивает мужчину, попутно приподнимает ткань рубахи на плечо.

— Элисон, — в комнату чуть ли не паря от счастья, входит рыжеволосая дама, что прежде выступала с ней на сцене, — Тебя спрашивает весьма привлекательный молодой человек, — на её лице светится кокетливая улыбка, а сама она подлетает к столу и берет с него веточку винограда, — Боже, дорогая, почему ты смотришь на меня, будто бы смерть увидела?

— Весьма привлекательный молодой человек? — как бы невзначай повторяет аристократка, не решаясь выходить из-за ширмы.

— С потрясающей оливковой кожей и вьющимися тёмными волосами, — задумчиво подмечает та, запуская в ротик очередную ягоду, — Тебе, может, с платьем помочь? — она взволнованно приподнимает взгляд, слизывая с пухлых губ сок сочного плода.

— Нет! — неожиданно для себя вдруг вскрикивает Бадлмер, — Нет, не нужно. Я уже почти справилась, — добавляет она и краснеет пуще прежнего.

— Это новый реквизит? — веснушки на лице актрисы вдруг начинают играть, а взгляд её падает на шляпу судьи, лежащую на столе.

— Да, вполне возможно, — Бадлмер буквально вталкивает мужчину в угол комнаты, пытаясь спрятать его среди костюмов, в то время как он возмущается, по крайней мере, пытается это сделать, — Я когда зашла она уже лежала здесь, так что…

— Очень жаль, что ты не сможешь застать пьесу с её участием, — женщина с любопытством вертит в руках головной убор, а затем надевает его на голову и щурит глаза, — Господин судья сегодня был в зале, слышала об этом? Сидел с таким лицом, будто бы его сюда насильно затащили. Вот не дана некоторым людям тяга к прекрасному, да, дорогая? Говорят, слишком часто посещает театр в последнее время. Молвят, что к Адель ходит, — она недовольно качает головой, — Боже, какая же наивная девчонка! Что не выступление, то новый ухажёр.

— Действительно, — тем временем, смущение девушки переходит с горячих щёк на ушки, окрашивая их в яркий багровый цвет. Ей вдруг становится стыдно, что она накануне свадьбы находится в комнате с другим мужчиной, да ещё и поддаётся его желаниям, ибо сама она до сих пор боится признаться себе, что жаждет его не меньше, — Ты, должно быть, завидуешь?

— Прости? — рыженькая женщина возмущённо округляет выразительные глазки, а сама, немного запоздав, понимает о чём идёт речь — она слишком любит обсуждать чужих ухажеров, пока сама в свой четвёртый то десяток ходит одна, — Ох, моя дорогая, чему завидовать то? — гнев её отходит на второй план, когда она вспоминает, что это было последнее выступление маленькой глупышки в театре, — Разгульным капитанам или иным мимолётным связям? — она щурит глаза, словно пытается что-то припомнить, — Тот молоденький, не француз, кажется, твой? За него ты замуж выходишь?

Мадмуазель Бадлмер уже желала выйти из-за ширмы, потому что находиться рядом с судьей было уже просто нестерпимо, но он останавливает её всё той же лентой, которой прежде обвил девичью талию, и резко дергает края ткани в свою сторону. Элисон бы наверняка упала, если Клод не впился тонкими пальцами в её бёдра и прикосновения эти были равнозначны иголкам.

— Мой, кажется, — придерживаясь руками за мужские запястья повторяет она и пытается успокоить сердце, — Не могла бы ты сказать ему, что я спущусь через пару минут?

— Красив, верно? Так ласково улыбается, что даже на меня радость накатывает. А красота то какая? Породистая, римская до такой степени что просто невыносимо, — с трепетом бормотала она и наблюдала за изменяющимся взглядом молодой девушки.

Стоит Элисон улыбнуться и мечтательно прикрыть глаза, представляя силуэт молодого мужчины с потрясающей нежной и в тоже время мужественной красотой, как тонкие пальцы ещё сильнее сжимаются, заставляют её вскрикнуть и испуганно прикрыть ладошками рот.

— Знаешь, — было бы глупым считать, что этот шум был упущен рыженькой особой, — А ты права, я даже немного завидую тебе, но доброй завистью, — как бы невзначай добавляет она, — Такая наивная, совсем ещё юная, вокруг мужики крутятся, словно пчёлы возле улья, — актриса обводит глазами ширму, будто бы пытается рассмотреть сквозь резьбу что-то интересное, — Да ещё и с принципами, — женщина медленно соскальзывает с поверхности стола и делает шаг в сторону деревянной стенки, — Или моральные устои твои лишь… ширма?