Милосердная дорога

Он для народа сделал больше всех,
Взывая каждою строкою:
Снабдите русского крестьянина землею,
Иль повесть напишу длиннее втрое,
Чем «Грех».

5. Г. Чулкова

Смелой рукою стучись ты
В двери блаженной страны.
О, если бы все анархисты
Были бы так же страшны!..

6. Брешко-Брешковского

Сей писатель умер от удара,
Ибо днем и ночью он строчил,
Отсылая четверть гонорара
В магазин бумаги и чернил.

<1908>

Moriturus. Литературный некрополь

1. Евг. Замятин

А это писатель без пятен,
Евгений Замятин.
С лица он был чист и приятен,
Фигурою статен,
В сношеньях с людьми аккуратен,
Отменно опрятен.
Язык его свеж, ароматен,
Не чужд отсебятин,
Сюжет неизменно занятен,
С полслова понятен.
Недаром известен и знатен
Евгений Замятин.

2. Борис Пильняк

Лежу, Пильняк. Сквозь гробовую щель:
Россия —
— революция –
— метель:
Печатных, в месяц, добрых три листа,
А то и пять.
Но — сомкнуты уста.

3. Анна Ахматова

Стынут уста в немой улыбке.
Сон или явь? Христос, помоги!
На ногу правую, по ошибке,
Надели туфель с левой ноги!
Милый ушел, усмехнувшись криво,
С поднятым воротником пиджака.
Крикнула: «Стой! Я еще красива!»
А он: «Нельзя. Тороплюсь. Пока!»

4. Виктор Шкловский

Удалой покойник этот
Затрудняться не привык:
Как-то влез на броневик
И, задумавшись на миг,
Изобрел формальный метод.

5. Владимир Маяковский

Вам, когда сдохнете, гнить, вонять,
В землю зарыться носом бы!
А Маяковский, он вызнал способы,
Как производство поднять:
Мясо и кости —
В склад Жиркости,

Волос — в машины

Госщетины,

Куртку и брюки —

Главнауке,

Пару ботинок

Ну — хоть в рынок,

Чтобы не нужен был гроб!

Польза от смерти чтоб!

6. Борис Пастернак

В осколки рта, звенит об зымзу, споря
Со смертью, дождик, крещет гроб вода.
Что, не совсем понятно? Вам — полгоря,
А каково корректору? Беда!

7. Алексей Толстой

Здесь положен Алексей Толстой,
Бывший граф, но человек простой,
Доказавший эту простоту
Тем, что брал сюжеты на лету.

8. Валерий Брюсов

Пусть протянул бессильно ноги я
И тень моя сошла в Аид —
Еще не раз библиология
Мне труд пытливый посвятит.

Зане я мир воспринял наново

И силу пробовал пера
Под псевдонимами Иванова,
Васильева et cetera.

9. Груздев-слесарь

Нам, рабочему классу,
Ныне смерть не страшна:
Страховые в страхкассу
Уплатил я сполна.

Вот одно разоренье:

Панихиды служить.
Надо это явленье
Безусловно изжить.

10. Братская могила

Поделили лавры полюбовно
И облюбовали уголок.
Зощенко лежит здесь, безусловно,
И Ива

нов, мать честная, лег.

Все земное — трижды тленно. Кстати:

Скоро книга выйдет из печати:
«Наш некролог» или «Сам умри».
Два с полтиной. С пересылкой — три.

<1925>

Русская стихотворная эпитафия. СПб., 1998.

Сид

H. О. Лернеру