Милость Господня

Сержант аж крякает. А Малька, как замечает Иван, сложив пальцы щепотью, водит ими по воздуху – обессиливает плохую примету.

– Господь поможет, – раздается негромкий голос.

Они оборачиваются: неслышно и неизвестно откуда подошел человек – седой, с костистым лошадиным лицом, в черных джинсах, черной рубашке, с белым пластмассовым треугольничком в сходе воротника.

– Пастор Рауцис, – представляется он. – Я буду вашим проводником. Вас предупредили?

– Перекреститесь, – говорит Сержант.

Правая ладонь его сжимает рукоятку электрошокера.

Пастор, не удивляясь, осеняет себя крестом.

Слева направо.

– Ин номине Домини Патрис, эт Филии эт Спиритус Санкти. Амэн. – Тут же переводит на руский: – Во имя Отца, и Сына, и Духа Святаго. Аминь… Достаточно?

– Да, – говорит Сержант.

– Вы готовы?

– Секундочку. Лымарь, что со связью?

– Нет связи, – отвечает Лымарь. У него на спине закреплена плоская коробочка радиопередатчика.

– А районная, областная?

– Ничего нет. Белый шум.

Сержант поворачивается к Мальке и Хорю, которые смотрят на экраны своих телефонов.

– Нет связи, – говорят они в один голос.

– И локалка тоже не тянет, – дополняет Хорь. Он уже попытался связаться с телефоном Сержанта.

– Подтверждаю, – кивает Малька.

Сержант засовывает свой телефон в карман.

– Так, понятно. Во время движения не растягиваться. Наблюдение слева – Хорь, справа – Малютка, замыкающий – Соломин (это Никандр), не отвлекаться, попусту не болтать. Всё, работаем…

По ноздреватым бетонным плитам они пересекают аэродром и углубляются в лес, через который ведет узкий проселок. Пастор говорит, что так будет короче, чем по шоссе. Да и шоссе там – одно название: асфальт покорежен, все равно приходится идти по обочине.

– Я знаю место, где произошла эвокация, где материализовался метсаваим. Поиски лучше начинать оттуда.

Аэродром небольшой, всего с двумя летными полосами, в прошлом явно принадлежавший какой-то воинской части, давно заброшенный: меж стыков плит проросла трава, ангар распахнут и проржавел, командно-диспетчерский пункт – в зазубринах выбитых стекол. Зато лес вокруг него потрясающий: звонкие стволы сосен, солнечный неподвижный зной между ними, песчаные проплешины, оплетенные корнями можжевельника. Как на картинке. Идти легко, все заметно повеселели. Одно странно: в такой идиллии совершенно не слышно птиц. Лишь похрустывание под ногами хвои и шишек. Лишь редкое жужжание мошкары, пока не слишком назойливой. Пастор, отвечая на незаданный вопрос, говорит, что стоило появиться метсаваиму, как все птицы эту местность покинули. Вроде бы им-то что? Но вот в одночасье снялись, и все…

– А Макаронный Монстр вас давно… беспокоит? – спрашивает Сержант.

Пастор пожимает плечами.

– Первый раз вижу такое. Говорят, что на земле он не опасен, нападает только на тех, кто в воздухе. Хотя – да, вам ведь еще обратно лететь.

– Могли бы и големов послать вместо нас, – бурчит Никандр.

Это шутка. Големы в ДДБ служат вечным предметом насмешек. Никто их не видел, но все знают, что толку от них никакого. Не заладилось с этой первоначально очень перспективной программой: големы получаются мелкие, по пояс или чуть выше колена, такие тупые, что не понимают самых примитивных команд. К тому же спотыкаются на каждом шагу, дефекты вестибулярного аппарата, падают, сами уже встать не могут – лежат, хнычут…

В общем, шутка заезженная, стандартная. На что-либо оригинальное Никандр не способен.

Тем не менее Сержант резко обрывает его:

– Где ты видел големов, чучело? Не болтай!.. А ну, подтянулись все! Ползете, как беременные червяки… Лымарь, проверь связь!..

– Так нет же связи, – отвечает Лымарь.

– А я тебе говорю: проверь!

Лымарь уныло крутит ручки подстройки.

– Я же говорю: ничего…

– Ладно.

Иван чувствует, что Сержант опять нервничает. И это понятно: Макаронного Монстра отдел мониторинга явно прохлопал. А ведь им – да! – еще выбираться отсюда. А если там мониторщики не только макаронину летающую прохлопали, но и еще что-нибудь этакое, значительно хуже – такое, о чем вслух лучше не говорить?

Нервничает, однако, не один Сержант. Малька тоже быстро-быстро, как заведенная, внимательно оглядывается по сторонам, словно непрерывно сканирует окружающее.

– Ты чего? – спрашивает Иван.

– Не знаю… Здесь что-то не то…

Это «не то» он и сам ощущает: то ли запах какой-то, но, конечно, не запах, скорее – еле заметные вибрации в воздухе, тревожащие сознание.

Ощущение неприятное.

Но именно на уровне ощущений.

К делу не подошьешь.

Наконец лес заканчивается, дорога выводит к поселку. Воздух здесь удивительный, чистый, отдающий слабой голубизной. От этого все вокруг кажется исполненным волшебства. И сразу же становится ясно, что они в Эстонии, а не в России: дома не деревянные, чуть просевшие, темные от дождей, а каменные, аккуратно оштукатуренные, покрашенные, с рыжими черепичными крышами. Кое-где торчат резные забавные флюгеры: хвостатый петух, человечек в шляпе с вытянутой рукой. На площади – невысокая остроконечная кирха, увенчанная зачерненным крестом.