Милые чудовища

– Вы же не думаете, что к нам приводят жен и матерей? – дробно засмеялся Модест Дионисович. – Не вздумайте приглашать Анфису Ксаверьевну, знаю я вас. Ну-ну, не пугайтесь вы так и не волнуйтесь. Неужели я не найду для своего бизнес-партнера барышню?

– К-какую еще б-барышню?! – Брут вытер белоснежным платком лоб и даже начал заикаться.

– Веселую, – многозначительно сказал Модест Дионисович и подмигнул.

– Ну если веселую… – Криптозоолог резко успокоился и разрешил: – Так и быть, ищите.

VI

Впервые за прошедшие два дня Модест Дионисович появился в Пекарском переулке как полагается солидному господину: не на своих двоих, а на извозчике, да еще в сопровождении очаровательной спутницы. Теперь он мог себе позволить снисходительно посмотреть на дворника Сильвестра, да еще и кинуть ему пятачок (специально припасенный для этой бдительной бородатой рожи). На, дескать, человек высокого полета прошлых обид не помнит, к слабостям ближних своих относится с пониманием (не то что некоторые сиволапые).

– Милейший, сообщи-ка сэру Бенедикту, что его карета подана.

Мужик пятак поймал и даже в карман сунул, но нужного воздействия сие обстоятельство не оказало.

– А ты с забора еще разок покричи, авось выйдет, – посоветовал он, хотел плюнуть себе под ноги, но удержался – жалко стало выметенного тротуара.

– Ну ничего, мы подождем. – Хлыщев ослепительно улыбнулся. – Коня вон яблоками покормим, хороший конь-то, ест много. Пищеварение у него, значит, отличное.

Сильвестр все же плюнул, забранился в бороду и, махнув на «барсучье отродье» рукой, пошел по направлению к флигелю. Но тут дверь отворилась, и на крыльцо, как всегда в нужный момент, вышел сэр Бенедикт, облаченный в неизменно черный костюм. Видимо, для того, чтобы подчеркнуть, что выход вечерний, и чтобы не сбавлять градуса ошеломления, производимого его персоной, весь наряд криптозоолога был обшит по швам короткими черными перышками, в свете заходящего солнца отливавшими металлической зеленью.

Став свидетелем такого шокирующего явления, дворник заругался еще сильнее (на этот раз в словесном потоке то и дело проскакивал «выхухоль басурманский») и заторопился в обратную сторону, суетливо оглядываясь через плечо.

– Ату его, Беня, ату! – веселился Модест Дионисович, едва не подпрыгивая на сиденье коляски.

Сильвестр, оказавшийся меж двух огней, погрозил в его сторону метлой и засеменил вдоль по переулку.

– Беня, вы каждый раз поражаете меня смелостью своего костюма, – сказал Хлыщев, благоразумно не уточняя, приятно или нет. – Вы не боитесь привлечь к себе ненужного внимания сегодня?

– Я на это надеюсь, – сообщил Брут, запрыгивая в коляску и косясь из-под фиолетовых очков на сидевшую в ней даму. – Некоторые вещи надеть может не каждый.

– И как только наш несовершенный мир умудрился породить такого совершенного человека, как вы?

– Сам удивляюсь. Это и есть моя спутница на сегодняшний вечер? – с сомнением спросил криптозоолог.

Понять его интонацию было несложно: обещанная веселая барышня отчего-то казалась совсем не веселой. Девушка была маленькая и довольно миловидная, вот только низко посаженные бровки и обиженно изогнутый ротик создавали впечатление, что чаровница все время хмурится. Любого другого иностранца сей факт непременно поставил бы в тупик, а то и вовсе расстроил, но Брута характеристика, выданная Модестом Дионисовичем, явно устраивала.

– Позвольте представить: мадемуазель Жоли, – торжественно объявил Хлыщев.

– Модя, вы же обещали мне, что он безобидный, – капризным голоском протянула девица, окидывая наряд Брута оценивающим взглядом. Сама она была одета не менее экстравагантно, но с гораздо большим вкусом. Перья, украшавшие верхнюю часть ее туалета, шли ей, несомненно, больше, чем доктору, а уж золотая сеточка на голове, державшая модную прическу, и вовсе придавала барышне некоторую схожесть с картинками эльфов и фейри из волшебных сказок.

– Мадемуазель Жоли испытывает большое почтение к старости и даже посещает курсы сиделок и медицинских сестер, – игриво пояснил Модест Дионисович. – Мы с вами станем для нее привлекательны разве что лет через сорок.

– С таким образом жизни вы не доживете, – фыркнула разборчивая финтифлюшка.

– Чем же мой образ жизни отличается от вашего, мадемуазель?

– Вы до скончания века будете кутить по вечерам, а я окончу курсы и открою агентство по найму сиделок, у меня уже и бизнес-прожект есть, и Савва Мефодьич обещали вложиться… если не помрет… Но я уж за ним пригляжу.

Вид у хмурой маленькой барышни стал настолько сосредоточенным и решительным, что улыбнулся даже черствый криптозоолог.

– А говорят, что капитализм пагубно влияет на юные души. Вот вам пример, когда он ее спасает. Хотя… вам, Жолечка, больше подошла бы кондитерская или кофейня.

Спасенная капитализмом душа тут же фыркнула:

– Что я, по-вашему, мещанка какая?!

– О, я же говорил, – полушутливо-полувосхищенно сказал Модест Дионисович. – Такую на конфектах не проведешь.