Милые обманщицы. Соучастницы

– Вот она! – Мистер Марин широко распахнул объятия, когда Ханна вошла в атриум на нижнем уровне офисного здания, где ее отец проводил благотворительную вечеринку для сбора средств на избирательную кампанию. – Мое вдохновение! Новая любимица публики!

Несколько гостей повернули головы и заулыбались, когда мистер Марин крепко обнял Ханну, прижимая лицом к своему шерстяному костюму.

– Моя дочь многое пережила, но она служит примером того, как люди могут меняться. Как Пенсильвания может измениться. И как мы можем этого добиться.

Наконец он отпустил ее, наградив восторженной улыбкой. Ханна сумела выдавить из себя лишь подобие улыбки. Через сорок восемь часов ее отец мог узнать о ней правду – да не одну.

Где же ей раздобыть эти злосчастные 10 000 долларов? И, даже если она найдет способ расплатиться с Патриком, как остановить «Э»?

Ханна достала из сумочки телефон и начала набирать текст сообщения Майку. Ты был прав насчет Патрика. Я скучаю по тебе. Пожалуйста, позвони.

Нажав команду ОТПРАВИТЬ, она заметила фигуру, торопливо направлявшуюся к зданию. Ханна сузила глаза, приглядываясь к ярко-голубой куртке с эмблемой сборной по плаванию роузвудской школы. Неужели Эмили?

– Я сейчас, – сказала она отцу, который повернулся, чтобы поговорить с мужчиной в черном костюме. Ханна выбежала из атриума прямо на мороз. Растрепанные рыжеватые волосы Эмили падали на лицо, а белки ясных зеленых глаз выглядели покрасневшими. – Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Эмили, увидев Ханну. – А ты все время сбрасываешь мои звонки, так что у меня не было другого выхода, кроме как прийти сюда.

– Как ты узнала, что я здесь? – строго спросила Ханна, уперев руки в боки.

Эмили закатила глаза.

– Ты раструбила об этом на весь Facebook. Зная, что «Э» свободно расхаживает где-то рядом, логичнее было бы помалкивать о своем местонахождении. Или ты по-прежнему не веришь в его существование?

Ханна отвернулась.

– Я не знаю, что думать.

– Значит, ты тоже получаешь записки?

Пожилая пара проследовала мимо них, заходя в двери атриума. Стоя в центре зала, отец Ханны пожимал гостям руки, кого-то похлопывал по спине. Пожалуй, в таком публичном месте не стоило обсуждать «Э». Ханна отвела Эмили в сторонку и понизила голос.

– Я уже говорила тебе, что получаю сообщения.

– Кто-то знает, Ханна. – Голос Эмили треснул. – «Э» прислал мне фотографию, где я… вместе с ней.

– Что ты имеешь в виду?

Эмили вытащила фотографию и сунула ее в лицо Ханне. Только слепой мог не распознать Ямайку.

– Чьих это рук дело? Кто знает?

– Это она, Ханна. Табита. Эли.

– Но это невозможно! – крикнула Ханна. – Мы…

Эмили перебила ее.

– Все послания, которые я до сих пор получала, звучат так, будто их написала Эли. В одном из них она даже назвала меня Киллером.

Ханна посмотрела вдаль. В текстах записок, которые получала она, тоже звучали интонации Эли.

– Этого не может быть.

– Еще как может, – настаивала Эмили, начиная злиться. – И ты это знаешь. Подумай о том, что произошло. Что мы сделали. Что мы видели – или чего не увидели.

Ханна открыла было рот, но промолчала. Если она позволит себе говорить или думать о Ямайке, ужасный голос Табиты снова оживет у нее в голове.

Но было уже слишком поздно. Видения вторглись в ее сознание подобно нашествию муравьев во время пикника. В ту зловещую ночь, после того как Табита намекнула, что знает о прошлом Ханны, толстой и уродливой лузерши, Спенсер и Эмили подбежали к ней, взволнованные не на шутку.

– Нам нужно поговорить, – сказала Спенсер. – Помнишь ту девушку, которую Эмили увидела на лестнице? С ней что-то не так.

– Я знаю, – сказала Ханна.

Они разыскали Арию, одиноко сидевшую в баре. Она сказала, что тоже успела пообщаться с Табитой, но все еще не верила, что это Эли.

– Должно быть, простое совпадение, – сказала она.

– Никакое не совпадение. – Эмили стояла на своем.

Они втроем притащили Арию в номер, который она делила с Эмили, и заперли дверь на все замки. Затем они по очереди рассказали о своих встречах и разговорах с Табитой. С каждой историей сердце Ханны билось все сильнее.

Ария нахмурилась, по-прежнему настроенная скептически.

– Наверняка существует логическое объяснение. Как она может знать то, что известно только Эли, и говорить языком Эли?

– Потому что она и есть Эли, – настаивала Эмили. – Она вернулась. Просто… другой. Вы же видели шрамы.

Ария захлопала ресницами.

– То есть, ты хочешь сказать, что она не погибла во время пожара?

– Наверное, нет. – Эмили закрыла глаза, и ее снова накрыло чувство вины. Она сглотнула его вместе с комом, застрявшим в горле. – Думаю, ей удалось выбраться из дома.

В комнате воцарилось молчание. На верхних этажах что-то грохнуло, как будто мальчишки сошлись в рукопашной. Ария откашлялась.

– А как же ее семья? Кто ее содержит? Как она сюда попала?

– Может быть, они не знают, что она жива, – прошептала Эмили. – Может, она бродяжничает.