Милый друг (BEL AMI)

It was no longer the suspicious organ of a knot of political jugglers, but the acknowledged one of the Cabinet.	Не внушавший доверия орган шайки политических проходимцев превратился в признанный орган правительства.
Laroche-Mathieu was the soul of the paper, and Du Roy his mouthpiece.	Ларош-Матье был душой газеты, Дю Руа - ее рупором.
Daddy Walter, a silent member and a crafty manager, knowing when to keep in the background, was busying himself on the quiet, it is said, with an extensive transaction with some copper mines in Morocco.	Старик Вальтер, бессловесный депутат и изворотливый издатель, умевший, когда нужно, отойти в сторонку, затевал под шумок огромное дело, связанное, по слухам, с марокканскими медными рудниками.
Madeleine's drawing-room had been an influential center, in which several members of the Cabinet met every week.	Салон Мадлены сделался влиятельным центром, где каждую неделю сходились некоторые из членов кабинета.
The President of the Council had even dined twice at her house, and the wives of the statesmen who had formerly hesitated to cross her threshold now boasted of being her friends, and paid her more visits than were returned by her.	Сам председатель совета министров обедал у нее два раза. А жены государственных деятелей - те, что еще недавно не решались переступить порог ее дома, теперь гордились дружбой с нею и бывали у нее чаще, чем она у них.
The Minister for Foreign Affairs reigned almost as a master in the household.	Министр иностранных дел держал себя здесь почти как хозяин.
He called at all hours, bringing dispatches, news, items of information, which he dictated either to the husband or the wife, as if they had been his secretaries.	Он приходил в любое время, приносил телеграммы, всякого рода сведения и диктовал то мужу, то жене информацию, как будто они были его секретарями.
When Du Roy, after the minister's departure, found himself alone with Madeleine, he would break out in a menacing tone with bitter insinuations against the goings-on of this commonplace parvenu.	Стоило министру уйти, и Дю Руа, оставшись вдвоем с Мадленой, ополчался на этого бездарного выскочку: в голосе его появлялись угрожающие нотки, каждое его замечание было полно яду.
But she would shrug her shoulders contemptuously, repeating:	Но Мадлена презрительно поводила плечами.
"Do as much as he has done yourself.	- Добейся того же, чего и он, - говорила она.
Become a minister, and you can have your own way.	- Сделайся министром, тогда и задирай нос.
Till then, hold your tongue."	А до тех пор помалкивай.
He twirled his moustache, looking at her askance:	Жорж крутил усы, искоса поглядывая на нее.
"People do not know of what I am capable," he said, "They will learn it, perhaps, some day."	- Еще неизвестно, на что я способен, - возражал он, - быть может, когда-нибудь об этом узнают.
She replied, philosophically: "Who lives long enough will see it."	- Поживем - увидим, - тоном философа заключала она.
The morning on which the Chambers reassembled the young wife, still in bed, was giving a thousand recommendations to her husband, who was dressing himself in order to lunch with M. Laroche-Mathieu, and receive his instructions prior to the sitting for the next day's political leader in the _Vie Francaise_, this leader being meant to be a kind of semi-official declaration of the real objects of the Cabinet.	В день открытия парламента, пока Жорж одевался, собираясь идти к Ларош-Матье, чтобы еще до заседания получить у него информацию для завтрашней передовицы, в которой должны были быть изложены в официозном духе истинные намерения правительства, Мадлена, еще лежа в постели, поучала своего супруга.