Милый Эп

— Наташа, пиши там… Еще кого положено? Если президиум, то ему негде сесть. Будем считать, что все вы в президиуме! — Родителям понравилась находчивость и проворность комсорга. Ваську вообще не смущала масса, даже взрослая, я, например, и перед ребячьей робею, а он нет, скорее, один на один он стесненнее себя чувствует, как елец в тазу, а в массе — как в реке. — Итак, в классе нас тридцать: шестнадцать девчонок и четырнадцать парней. К счастью, никто за это время не болел, — и заполнены все тридцать анкет. Анкеты анонимные, то есть без подписей, так что где Петя и где Катя не поймешь.

— Простите! — привстал крупный и плотный, с курчавой головой отец Мишки Зефа, работавший каким-то средним начальником в какой-то средней жилищно-коммунальной конторе. — Значит, вы не скрываете авторов, а просто не знаете их?

— Совершенно верно.

— И выходит, что анкету, например, моего сына здесь не найти? — уточнил Зеф-старший.

— Нет.

— Странно. А с кого же спрашивать?

— Что спрашивать? — не понял Васька.

— Ну, вот вы сейчас огласите итоги, и вдруг обнаружится какой-то непорядок. Так с кого спрашивать?

— С себя! — подсказали с места.

— Нет, я серьезно!

— Спрашивают с подчиненных, — заметил грубоватый женский голос, — а дети не подчиненные!

— А кто, начальники? — нахмурился Зеф-старший.

— При чем тут иерархия?

— А при том, что без иерархии получится иерархия похуже! Они сядут нам вот сюда, — Зеф-старший похлопал себя по упитанной шее, на которую действительно можно было сесть, — и удила в зубы вставят!

— Вставят! — подхватил тот мужичок.

Народ загудел. Мишка, пристукивая меня кулаком по плечу, цедил сквозь зубы еле слышно: «Да сядь, сядь, не позорься!» Васька призвал к тишине, а поднявшаяся Нина Юрьевна сказала, что этот вопрос сложный и о нем можно поговорить на отдельном родительском собрании, а с анонимными анкетами уже не переиграть: как ребята решили, так и сделали.

— Зря! — вздохнул Зеф-старший.

— Зря-зря! — поддакнул и субъект под Менделеевым, за что получил от жены новый тычок под ребра.

Осторожно вошла Авгина тетя Катя и бочком-бочком прокралась в задние ряды. Дяди Вани не было— успел, видно, клюкнуть, и тетя Катя не взяла его, хотя он, может быть, с педагогическим пылом тоже рвался на форум. Шулин повеселел, мол, и за меня переживают. А мои безбожно опаздывали. Ну, и пусть! Раз их не волнует моя судьба — не надо!

Забор кашлянул и стал читать: сначала вопрос, потом— разные варианты ответов на него. В анкете вопросы стояли вперемешку, без особой продуманности, а при анализе мы их выстроили по нарастанию сложности, чтобы аудитория не расслаблялась. Я мрачновато-пристально следил за правым флангом и видел то, что и предполагал: вопросы, в которых выражалось наше отношение к друзьям, учителям, литературе, искусству, музыке — все эти вопросы никого не трогали, потому что не угрожали прямо ни завтрашнему дню, ни здоровью. Великие покойники смотрели на нас со стены с большим умом и пониманием, чем живые родители — им лишь бы председателя и секретаря, а там хоть трава не расти… Первый шелест порхнул по рядам тогда, когда Васька объявил, что школу хотят бросить после восьмого класса четыре человека. А когда комсорг оповестил, что способными себя считают шестеро, а в институт метят девятнадцать и лишь пятеро работать, родители беспокойно заворошились и зашушукались, вскидывая головы и выискивая своих птенцов, словно тут же надеясь понять, кто способный и кто куда целит. Ага, значит, паленым потянуло! Погодите, еще не то будет!

Забор помедлил и сказал, не глядя в тетрадку.

— Курят десять человек.

— О-о! — испугались женщины.

— Пьют двадцать пять.

— А-а! — в единодушном возмущении задохнулись оба ряда, а наш тревожно оживился.

Нетерпеливо помахивая рукой, поднялся Зеф-старший и обратился к Анне Михайловне и Нине Юрьевне:

— Нет, дорогие товарищи учителя, это несерьезно! Вы зачем нас собрали? Чтобы поиздеваться или чтобы по-деловому обсудили положение в классе? Если по-деловому, давайте, вы открыто — мы открыто, а издеваться — увольте. А выходит самое настоящее издевательство! Видите, что вытворяют дети: разбегаются, курят, пьют! Это же пожар! Но странный, скажу я вам, пожар: горит, а тушить некого! Кого тушить? В кого огнетушитель направить? В белый свет, как в копеечку?.. Нет, так дело не пойдет! Это бесполезное мероприятие! — И он оглядел нас. Мишка демонстративно повалился грудью на стол и зажал голову руками, а я выпрямился. — Хороши деточки, родителям кукиш в кармане показывают! Спрятались! Замаскировались! Аноним придумали! Нам и на службе анонимок хватает, чтобы еще тут разгадывать ваши ребусы!.. И ты, комсорг, прошляпил, клюнул на удочку каких-то разгильдяев. Это ведь разгильдяй аноним изобрел, не иначе, это ему выгодно, чтобы все шито-крыто было, ни спроса, ни ответа! Вот вам и отсутствие иерархии! — мстительно заключил Зеф-старший и сел.