Милый Эп[Книжное изд.]

— Да знаешь ли ты, что Забор — лучший комсорг на земном шаре? — закричал я, ощущая мороз по телу. — Ты же золото у нас, если без ложной скромности! И мы тебя не променяем ни на каких Эпов! Так что не бзыкай, как говорит Шулин!.. Ну, упустил кое-что! Откуда же все знать? Думаешь, я знал да помалкивал? Ни фига подобного! Просто душа вдруг вспыхнула — и увидел глубже. А так, откуда знать? Только ощупью. И не беда, что упустил — наверстаешь! Считай, что я тебя критикнул, и — наверстывай! В жизни еще не то бывает! У отца вон гостиница трещит, и не критикой пахнет, а гильотиной. Так он что, бзыкает, думаешь? Он работает, как вол. И все будет о'кэй! Так что, Василий, не хандри, — закончил я, понимая, что не сказал бы всего этого в лицо Забровскому, сконфузился бы, а тут, перед телефоном, расцицеронился.

— Мда, — вздохнул комсорг.

— Лето подскажет.

— Нет-нет, нельзя так разбредаться! Стадом уйдем, стадом придем. Надо что-то сделать! — опять оживился Васька. — Осталось полмесяца. Мало, но успеть надо, иначе нам грош цена!.. Вот я весь день и думал, и тебя искал, чтобы вместе поломать голову. Смысл такой: сплотиться и узнать друг друга — прямо твоя программа. Прекрасная программа, но время… Не мог ты пораньше вспыхнуть! Вот что, прикачу-ка я сейчас к вам, посидим мы вечерок и помаракуем. Одна голова хорошо, а две — сам знаешь. Может, и тетя Рймма с дядей Лешей помогут. Они у тебя, по-моему, самые, толковые из наших предков.

— Не знаю.

— Кстати, по физике сделал?

— Сделал.

— Сдую заодно. Что-то сегодня не охота уроками заниматься. Погулять бы! Пособирать шишки! Как ты нам сказал: каждому комсомольцу — по шишке? Ничего!.. Ну ладно, Эп, иду!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Явился Забровский в девятом часу, когда мы поджидали отца к позднему, как всегда, ужину. На ходу скинув туфли, Васька влетел ко мне и, опершись на журнальный столик, прошептал мне в лицо, как будто крича:

— Анкета!.. Понимаешь, Эп, ан-ке-та!.. Это же так просто: вопрос и ответ! — Васька выпрямился и, горя заглубленными глазами и резко жестикулируя, заметался по комнате, как чародей, хватая с невидимых полок невидимые зелья и на лету смешивая их, а я, словно филин, молча наблюдал за ним в предчувствии близкого чуда. — Весь день бился, и вот только что, возле церкви, вдруг осенило! Есть, видно, бог!.. Помнишь, в марте десятиклассники проводили анкету? А мы чем хуже? Сопляки что ли? Или нам теоретически запрещено заниматься такими вещами?

— Ну да! — фыркнул я. — Не хватало еще теоретических запретов! Вон Жолио-Кюри сказал, что чем дальше эксперимент от теории, тем он ближе к Нобелевской премии!

— Да? Тогда прекрасно! — воскликнул Забор, хохотнув. — А что, анкета, в принципе, возможна и в детсаду. Детки, будущее наше, как вам нравится манная каша?.. Точно, Эп, анкета! Вот, например, вопрос: «Любишь ли ты Моцарта?» И Ваня Печкин отвечает да, и пожалуйста — одна клеточка души ясна! А если Ваня Печкин не слыхивал о Моцарте, он ответит нет — и тоже ясно!

— Ваня Печкин наотвечает тебе! Так наотвечает, что с него хоть икону пиши!

— То есть наврет?

— Еще как! — заверил я. — Да и ты наврешь. Кому охота дураком выглядеть?

— Мда… Ну, я-то не навру, а запятая тут, пожалуй, есть, — согласился Забор. — А если анонимно?

— Тогда Ваня Печкин растворится, — сказал я, задумываясь. Что-то запульсировало в моем уме. — Слушай, Вась, а если так: пусть анкета будет анонимной и пусть нас как будто интересует не лично Ваня Печкин, а класс в делом?

— В целом?

— Да. Дух класса, понимаешь?

— Дух. Понимаю… Ну, конечно, дух! Правильно, Эп! Для начала — именно дух! А потом из этого общего духа мы выудим и душу Вани Печкина! Тьфу, тьфу, бедняга, попался на язык!.. А вопросов хоть двадцать ставь! Или сорок — сколько надо! Как на рентгене просветим! Ну, Эп, решено?

— Давай!

— Уф, гора с плеч! Дай разобью что-нибудь! — Васька азартно-весело потер ладони и прыгнул на диван. — Ну что, набросаем несколько вопросиков?

— Народ сам подскажет.

— Народ подскажет, если подсказать народу. А так будут киснуть. Я уж опытный! — убежденно заявил он. — Хоть с десяток, для затравки!.. На вот листочек, где у меня сектанты, пиши на обороте! — И он опять зашагал. — Ну, первый вопрос — само собой: не собираешься ли ты бросать школу?

Я вздрогнул.

— Почему само собой?

— Потому что восьмой класс — это форточка в жизнь. Еще не окно, но уже форточка, понимаешь? — пояснил комсорг. — И кое-кто спит и видит, как он выпархивает из этой форточки. Тот же Ваня Печкин. И нам это важно знать.

Поразительное совпадение мыслей у мамы и Забровского: свечной огарок и форточка, но возражать Ваське я не рискнул — этот проницательный черт меня живо раскусит, если уже не раскусил, и начнутся преждевременные осложнения.

— Написал?.. Дальше поехали.

Мы перевалили за десяток, когда пришел, наконец, папа, и над моей дверью гуднул зуммер — нас приглашали ужинать. Васька сказал, что сыт, но чайку попьет с радостью.