Милый мой Игнатиус

Я не поленился, встал и дал ему в челюсть. Не люблю, когда моих любимых женщин оскорбляют. Он отлетел к картофелю, фосфор в глазах стал синим.

— Ты совсем голову от любви потерял? Это шутка такая была!

— Ещё раз пошутишь — зубы пассатижами вырву.

Дмитрий Анатольевич поднялся, потирая челюсть и бормоча:

— Пассатижи-то здесь причём?

Минут двадцать он обиженно пыхтел, а у меня пропало всякое желание к сочинительству. Стихи — это не моё. С детского сада мне нравилось драться, но задирал я почему-то лишь тех, кто сильнее. Собственно, заработанные люли и подвигли меня заняться боксом. На ринге я особого успеха не добился, мой первый и единственный тренер быстро смекнул, что толку из меня не выйдет, ибо я не чурался — что тут скрывать — грязных приёмов, и сделал из меня вечного спарринг партнёра для подающих надежды ребят. Иногда просматривая по телевизору боксёрские поединки, я узнаю своих бывших товарищей и радуюсь, что толика и моих трудов позволила им подняться так высоко. А я, наоборот, падаю всё ниже и ниже, и вот допадался до подпола.

Жабоид запыхтел громче, как маленький ребёнок. Мне стало жаль его. Он и в самом деле невысокий, и щёки постоянно надуты, как будто злой дядька конфету у него отнял. Переживает за Василису, за дело всей своей жизни проклятыми гномами порушенном. Столько всего на него свалилось, а тут ещё я со своими принципами.

— Ладно тебе, Анатолич, — виноватым тоном заговорил я. — Ну не сдержался, прости. Погорячился. Но ты тоже виноват, язык у тебя, что помело. Придерживай его немного.

Жабоид покосился на меня и сказал с укором:

— Вот ты меня всё время оскорбляешь, Игнатиус, гадости разные говоришь, а ведь я тебя уважаю.

Я заинтересованно приподнялся на локтях.

— Да, уважаю! – едва ли не выкрикнул Дмитрий Анатольевич. — Ты по сути кто? Ты — новик, ноль, пустое место. Может твой предок и великий витязь, но сам ты людин. Всех твоих подвигов — Верлиока и пара гномов. Да и эо лишь с моей подачи.

— С твоей подачи? Вот как?

— Да, с моей! Не слушаются новиков артефакты, хоть тресни! А Горбунок от тебя не отходит. Факт?

— Факт, — согласился я.

— Чтобы у новика проявились определённые качества или, скажем, способности нужно время, много времени, несколько лет. Нужно учиться. Вот, например, Алёнушка, помощница Ядвиги Златозаровны, помнишь её?

— Та, что за ресепшен стояла?

— Именно. Она людинка. Она в обучении у Ядвиги Златозаровны с детства, лет десять, и уже стала явленной обывательницей. У неё четвёртый уровень магии, а скоро уже и третий будет. Или Лёва…

— Прилизанный?

— Можно и так.

— Тоже с четвёртым уровнем?

— Нет, он не-до-маг, как и ты…

— Как и мы.

— Ну… Как и мы, да. Но он явленный обыватель и витязь. Хреновенький, конечно, витязь, только с людинами воевать способен. А ты Верлиоку завалил. А почему?

— Почему?

— А потому что я тебе помог. Потратил на тебя драгоценный азбикум, ускорил, так сказать, процесс становления… А ты мне зубы пассатижами.

Я выпрямился, заинтересованный.

— Азбикум? Ты дал мне азбикум? Когда?

— А тогда. Когда мы из ангара в коридоры через переход прыгнули.

— Подожди. Получается, та красная таблетка аспирина — это был… Азбикум?

— Не в чистом, конечно, виде. В чистом бы ты не перенёс. Его и в таком-то редко кто переносит…

С каждой произнесённой жабоидом фразой мне становилось всё интереснее и интереснее. Какой только полезной информации не узнаешь в моменты откровения.

— То есть, ты экспериментировал на мне? Я мог не перенести? Умереть? Так?

— Ну, не то чтобы совсем так, — жабоид начал мяться. — Не так это и страшно, но в целом... процент выживаемость... кхе... достаточно высок...

— На сколько достаточно?

— Ну... пятнадцать. Даже шестнадцать... кхе... с половиной.

— Дмитрий Анатольевич, ты дебил.

— Слышал уже. Придумай что-нибудь новое.

— А к тебе ничего нового не придумаешь. А знаешь, почему?

— Знаю-знаю, — поспешил заверить он меня. — Но об этом Василиса просила, а её просьба всё равно что приказ. Проще уволится, чем не исполнить.

— Василиса?

— У нас нет нескольких лет, поэтому и пришлось потратить на тебя последний азбикум.

— Получается, не будь той красной таблетки, я не смог бы выстрелить в Верлиоку? И в гномов не смог бы?

— Смог бы. Выстрелить и дурак сможет. Азбикум ускоряет реакцию, оценку текущей ситуации. Иногда нужно не просто выстрелить, а выстрелить в нужный момент, что ты и продемонстрировал.

Теперь многое стало понятно, и в том числе, почему Дмитрий Анатольевич при каждой опасности прячется за меня и просит придумать что-нибудь.

— Ага, с этим разобрались. А что Василиса собиралась предложить мне перед нападением гномов?