Мимикрия

Смотрю на него. Он не двигается. Не пытается ничего сказать или сделать. На меня он тоже больше не смотрит. Делаю первый вдох, не испытывая ноющей боли в груди.

А знает ли он меня, настоящую?

– Мистер Герра, почему вы молчите? – спрашивает детектив.

Я медленно шагаю к столу. Пытка продолжается.

– Мне очень жаль, – выдыхает Дэвид, поднимая на меня глаза. Никогда прежде я не видела в них столько боли.

– Что значит вам очень жаль?

– Мисс Эванс говорит правду, – сдавленным голосом отвечает Дэвид. После чего отводит взгляд в сторону, прокашливается в кулак и продолжает: – И мне очень жаль.

– Но ведь вы утверждали ранее…

– Простите, но это не то, чем можно гордиться и говорить всем подряд.

– Дэвид, больше ни слова, – пытается вклиниться адвокат. Выглядит он взволнованным.

– Но ведь наша связь с мисс Эванс не имеет никакого отношения к тому, что произошло? Разве нет? – продолжает Дэвид, несмотря на протесты своего защитника.

– Интересно у вас получается. Вы постоянно врете и изворачиваетесь, и я должен вам после этого верить? Хорошее дело, – говорит детектив Пэрри, задумчиво почесывая свою бородку.

Я отодвигаю стул и наконец сажусь. Ноги подкашиваются. В горле ком. В глазах стоят слезы. Я боюсь смотреть на Дэвида. Я знаю, что он пытается сделать. Но он опоздал. У нас все могло бы получиться. Мы могли стать семьей, о которой он мечтал. Он сам во всем виноват. Это его вина. И он это признает. Но уже поздно.

Сжимаю кулаки, пряча руки под столом. Пора заканчивать.

– Мне жаль, что меня не было рядом с Самантой, чтобы помочь или, быть может, предостеречь от этого необдуманного поступка. Я никогда не была беременной, я не знаю, что испытывает женщина в этом состоянии. Но она явно была не в себе.

Переступая порог этой комнаты, я была уверена, что пойду до конца. Я сделаю все, чтобы Дэвида считали виновным. Но сейчас, глядя ему в глаза, я чувствую его боль и раскаяние. Он все понял. И сам готов подписать себе приговор. Но это он зря. Здесь я, и только я, дергаю за ниточки. Так пусть это будет моим прощальным подарком.

– В тот день она сказала, что мы заплатим за то, что сделали. Что она нам отомстит. В этой фразе была вся Саманта. Она никогда и никому ничего не прощала. В тот момент я подумала о том, что, вероятно, Дэвида ждет долгий и мучительный развод. Но, знаете, мне кажется, она уже тогда придумала месть куда более жестокую. Дэвид мечтал об этом ребенке, а она его отняла.

– То есть вы говорите, что ваша сестра совершила самоубийство?

– Детектив, я ничего не утверждаю. Меня там не было. Я не знаю, почему Саманта наглоталась таблеток, почему она пошла к водоему. Да, мы близнецы, но мы два разных, абсолютно разных человека.

В комнате наступает тишина. Похоже, вопросы иссякли.

– Прости меня, – выдыхает Дэвид. – Я виноват перед тобой. Я надеюсь, ты сможешь меня когда-нибудь простить.

Тяжело вздыхаю, складывая ладони в молельном жесте перед собой. Закрываю глаза. С меня хватит. Я так больше не могу.

– Можно я пойду. Мне нехорошо, – шепотом спрашиваю я, ни на что не рассчитывая.

– Еще минутку, вы будете писать заявление об изнасиловании? – спрашивает детектив.

Дэвид снова напрягается. На мгновение мне хочется поддаться искушению, но…

– Нет, я просто хочу домой.

– Хорошо. Спасибо, что согласились пройти через это, мисс Эванс, – говорит детектив Пэрри, поднимаясь со стула.

Вслед за ним со своих мест поднимается адвокат и Дэвид. Я тоже встаю. Не могу поверить, что все позади. И что теперь? Я свободна? Я могу ехать? Что мне делать?

– У нас больше нет к вам вопросов, вы свободны, – говорит детектив Пэрри, пожимая мне руку.

Коротко киваю скорее в пустоту, нежели кому-то лично. Я боюсь встречаться взглядом с каждым из них. Боюсь выдать те чувства, что пылающей лавой сжигают меня изнутри.

Я уже держусь за дверную ручку, когда слышу за спиной очередной вопрос детектива Пэрри.

– Знаете, я вот что у вас еще хотел спросить: а как вам удавалось различать сестер? Я лично был поражен их сходством. Они же похожи как две капли воды.

Его вопрос адресован Дэвиду. Я могу идти. Я должна идти. Но не могу сдвинуться с места. Я хочу услышать его ответ. Он мне важен.

– Да, поначалу это и, правда, было непросто, – отвечает Дэвид, и по его интонациям я знаю, что он улыбается. – Но они совершенно разные. Жаль, что понял я это слишком поздно. Я очень обидел свою жену. Но я уверен, будь она жива, она бы нашла в себе силы простить меня. Она бы поняла, что все это было ошибкой, о которой я буду сожалеть всю жизнь.

Я сжимаю ручку двери и наконец выхожу из кабинета.

Глава 21

Я задыхаюсь. В глазах темно. Пытаюсь позвать на помощь, но у меня ничего не выходит. Голоса нет. Я слышу какое-то странное шипение. Этот свистящий звук издаю я сама. Голова кружится. Я теряю связь с реальностью. Я снова вижу ее. Слышу запах скошенной травы и застоялой воды. Она пришла за мной. Она не сдается.

– Очнись, дочка! Сарра, что с тобой! – вытаскивает меня из небытия голос мамы.