Мимоза

Тогда я вспомнила старшего брата своего мужа, того самого хитреца, что обманул нас. Наша удача непременно пробудила бы в нём ревность и алчность. Начались бы семейные ссоры, поднялась бы вражда, а с нею и новые несчастья. Должно быть, Бог предвидел всё это и, идя впереди Своих детей, расчистил им путь, чтобы ноги их не были уловлены в сети зла.

Так что буйвол Майло — тот, что пошёл на Небеса, — стал для нас буйволом благословения, и мы отпустили его без жалобных причитаний, с миром и покоем в сердце. Я же размышляла о премудрых путях моего Бога и вспомнила, что пообещала мне старуха-христианка: «Своими чудесами Он будет показывать тебе дорогу даже в самых малых и незначительных делах». Муж её тоже воспринял случившееся довольно легко. Это просто Судьба, а ведь она никогда не была к нему особенно благосклонной. Даже рассуждения жены, пусть странные и необычные, были утешением его слуху. В конце концов, работать в поле — это тяжкий труд, а тяжкий труд — это весьма неприятно. Теперь же можно будет успокоиться. Однако Мимозе с её стремлением к честной работе, с её вольным, радостным духом, рвущимся к новым делам, сначала трудно было смириться с потерей такого доброго труженика, так что мысль, пришедшая к ней в голову, действительно была для неё лучом света. Тогда она ничего не знала о Божьей милости, помогающей нам проходить через временные, земные испытания, чтобы в конечном итоге мы не потеряли того, что вечно. Но эта мысль принесла с собой новое утешение и новый покой, и с тех пор она всегда с любовью вспоминала своего серого приятеля, буйвола по имени Майло, который отправился на Небеса, как будто своими верными копытами он проложил туда дорогу для всех них.

Глава 22 Знамение Шивы

Только вот последуют ли ее домашние по этой проторенной для них дороге? Царевич, её старший сын, уже однажды намазал себе лоб священным пеплом бога Шивы.

Неподалёку от деревни, где жила Мимоза, расположен город, который повсюду славится как настоящая цитадель индуизма. Всем этим городом, от самого центра до окраин, безраздельно владеет великий храм, и то, что творится за его стенами, невозможно описать ни в одной книге. «Содом? Да, это Содом?» — сказал один человек, хорошо знавший, что там происходит. В этом городе сейчас и проживал муж Мимозы. Он поселился в доме у своего негодного брата и взял с собой старшего сына. Никакие уговоры Мимозы не смогли ему помешать. Он заупрямился всем своим слабохарактерным существом, и ничто не могло изменить его твёрдое решение.

Среди его друзей был богатый купец, желавший взять себе в помощники маленького мальчика и обучить его премудростям торговли на базаре. Этим мальчиком должен был стать Царевич. Но сначала он должен был уверовать, как все достопочтенные индусы. Он должен был покрыть свой лоб знамением Шивы. И тогда отец повёл его в храм.

В этом городе храм возвышается над людьми и домами, как огромный великаний дворец. В нём не счесть высоких коридоров с рядами колонн, испещрённых изваяниями и упирающимися в резные каменные своды, и тайных внутренних покоев, куда ведут двери, выглядящие так, как будто никакая земная сила не сможет заставить их повернуться на тяжёлых петлях. Даже при дневном свете храм подавляет, лишает силы и воли. Ночью же там просто невыразимо жутко. Именно ночью отец привёл сына в храм и через массивные двери, доступные лишь людям определенной касты, провёл его в дальний конец пугающей темноты, где вокруг святого святых мерцали сотни тусклых огоньков.

Тут он велел сыну втереть себе в лоб пепел Шивы, тот самый вибути, от которого на смертном одре отказался его дед. Это будет знамением того, что отныне он поклоняется Шиве.

Царевич вспомнил о матери, покачал головой и попытался оттолкнуть от себя пепел. Но как одинокому маленькому мальчику противостоять этим пугающим силам, этому зловещему давлению? Слова отца «больно хлестнули его по сердцу»; остальное сделала густая, мерцающая темнота. Он покорился, и на его лбу впервые появилась серо-белая отметина, которую теперь ему заново втирали в кожу каждый день. Шива победил.

Мимоза узнала об этом и отправилась в кладовку, своё маленькое прибежище. «Отче, как мне вынести подобное? Неужели всё закончится плохо? Ведь сейчас всё идёт именно к этому! Отец, я не понимаю! Я просила Тебя совсем об ином. Неужели Ты не ответишь на мои молитвы?» Она рыдала так безутешно, как не рыдала даже по Майилу, ибо то, что могло случиться с Царевичем, было хуже и горше смерти. Это было настоящим мучением. Даже сейчас, много лет спустя, когда лоб её сына отмыт дочиста, она не может говорить об этом без содрогания, и душа её дрожит и трепещет от одного воспоминания о тогдашнем кошмаре.