Мимси Покет и дети без имени

– Да ещё задорого! – добавлял он с важным видом. – Выкупает из столичных приютов. Это жуткие места, куда несчастных чертят сдают силой и заставляют работать день и ночь.

Так вот в чём заключалась причуда Чёрной Дамы: она решила превратить прекрасную господскую дачу в детский дом!

Это выходило за пределы понимания жителей Вородья. Большинство из них ни разу в жизни не покидали своей деревни. Это были грубые крестьяне, которые вели слишком простую и тяжёлую жизнь, чтобы беспокоиться о несчастьях других. Узнав правду о хозяйке Дачи, они начали относиться к ней с ещё большим недоверием. Приют для бедняков – здесь, в Вородье? Бог знает каких жутких дел натворят эти несчастные, по которым виселица плачет!

Однако ничего ужасного не происходило. Если не считать того, что в самом начале дети подрались со школьниками, которые насмехались над ними. Потом несколько яиц пропало с одной фермы. Ну и ещё кое-какие мелочи. Ничего, о чём можно было бы посплетничать.

Новые обитатели Дачи вообще крайне редко покидали её территорию. Иногда их видели в деревне в сопровождении новой гувернантки, некой госпожи Спенсер: мальчики все как один вежливые, девочки – причёсанные по-городскому; они помогали нести продукты или грузили мешки с сеном в повозку толстяка Берга.

Вскоре на детей перестали таращиться как на диковинных зверей. В конце концов, они были не более странными, чем гости, набивавшиеся в дом в прежние времена, когда в воздух беспрестанно взлетали пробки от шампанского и до глубокой ночи грохотал электропатефон.

Загадкой, не поддающейся объяснению, оставалось одно: причина, побудившая Чёрную Даму превратить семейное гнездо, пустовавшее столько лет, в приют для брошенных детей.

* * *

В первый вечер Мимси едва прикоснулась к еде.

Новенькие пока держались особняком – за ужином сбились в кучку на одном краю скамейки, для чего сидевшие там неохотно потеснились.

Когда они вошли в столовую, разговоры резко прекратились. Там было не меньше двадцати детей, и госпожа Спенсер попросила их приветствовать вновь прибывших. Несколько человек что-то негромко крикнули, послышались скудные аплодисменты, к новеньким пододвинули корзинку с хлебом и кувшин, и разговоры возобновились, будто ничего и не произошло.

Светлячок и Букашка, стиснутые между Калем и Мимси, сидели с пунцовыми щеками и чуть не падали в тарелку с супом от усталости. Потом их пришлось на руках нести до кроватей, где они немедленно уснули прямо одетыми.

– Бедные птички, совсем измучились, – сказала госпожа Спенсер, тихонько прикрывая дверь спальни.

Помимо кухни и столовой, в доме насчитывалось не меньше дюжины помещений, в которых прежде жила прислуга. Комнаты были простыми, но зато у каждого – своя, отдельная. На первом этаже обитали девочки, на втором – мальчики.

Госпожа Спенсер поручила одному из ребят показать Петру и Калю их комнаты, а сама повела Мимси.

Девочка остановилась на пороге, держа в руках такое огромное одеяло, что из-за него едва виднелась её голова.

– У нас каждый сам застилает себе кровать, – сказала госпожа Спенсер. – Но на первый раз я тебе помогу. Ты, должно быть, уже очень давно не спала в нормальной постели, правда?

Она без конца говорила, возможно, из-за того, что сама Мимси всё время молчала. Девочка ни разу не раскрыла рта с тех пор, как они сюда приехали, но госпоже Спенсер это, похоже, ничуть не мешало.

– Вот ночная рубашка. Надеюсь, ты в неё втиснешься. Хотя толстой тебя никак не назовёшь… Не забудь закрыть на щеколду. Моя комната – соседняя, стучи, если что-нибудь понадобится. А теперь бегом в душ. Вот мыло и мочалка. Пользоваться ими умеешь? Неважно, я тебя научу. Вещи свои оставишь на стуле, ими мы займёмся завтра.

Она уже собиралась выйти, как вдруг нахмурилась.

– А это что у тебя такое?

Она коснулась затылка Мимси, но та отдёрнула голову.

– Да тут кровь? И огромная шишка. Кто это тебя?

Мимси посмотрела ей прямо в глаза, но на вопрос не ответила.

– Твои товарищи тоже ничего не хотят рассказывать. Вас били?

Мимси уставилась на носки своих туфель.

– Точно, били, – сама себе ответила госпожа Спенсер. – Господин Смерч, вот подлец… Драться с детьми!

Она вздохнула.

– Ты можешь спать спокойно. Я тебе торжественно обещаю: пока ты здесь, никто тебя пальцем не тронет. Никогда.

Стоило ей выйти, как Мимси опустилась на край кровати, стиснув руки между колен.

Ей было очень неспокойно, что-то шевелилось внутри, словно маленький живой зверёк глодал сердце. Раньше с ней такого не случалось, поэтому она не могла понять, что происходит, – возможно, это резко навалилась усталость? В следующую секунду Мимси разразилась громкими рыданиями.

Она не плакала уже давным-давно, с приюта, с того дня, когда поклялась никогда больше не доставлять монахиням такого удовольствия.

Мимси не понимала, что с ней. Огромные запасы слёз, слишком долго сдерживаемых внутри, хлынули из глаз и лились, лились без остановки.

Она чувствовала себя опустошённой, обессиленной. Где-то наверху хлопали двери, какие-то люди что-то говорили. Что она здесь делает?