Минас (СИ)

Интонация у капитана была какая-то каверзная, но Минас был слишком потрясён, чтобы обращать внимание на мелочи. Вот так просто, взял и приказал сержантам не ругаться!

- Спасибо, Наставник! И за лейтенанта Суллу спасибо, я ведь так и не поблагодарил! Я буду очень стараться, правда!

– Стадо беременных черепах и кадет Минас, резвее!

- Минас, я не могу тебе сказать, как выглядел сейчас твой выпад, поэтому просто двадцать отжиманий.

- Уроды косорукие! Ах да, перевод же! Кадет Минас, я считаю вашу подготовку неудовлетворительной!

Уже к завтраку присказка «и кадет Минас» стала нарицательной.

- Я знал, что ты – принцесса, но чтобы за одну ночь убедить в этом всех сержантов!!! – ржал Маркус.

- Как, просто скажи, КАК ты умудрился? – цедил сквозь зубы Джелл.

Минас одинаково непонимающе смотрел на обоих. Сержанты устроили цирк, и это понятно. Всегда трудно на глазах у целой толпы взять и резко изменить поведение, почти всегда хочется начать кривляться. Конечно, жаль, что «привилегия» оказалась настолько «персональной». Но может, действительно, с парнями вроде Маркуса по-другому нельзя, он же и сам теми же словами всегда разговаривает?

Ругани стало не намного меньше, зато всё, что касалось его непосредственно, обязательно дублировалось теперь с рефреном «кадет Минас». Выцеплять в фоновом шуме своё имя было легче лёгкого, и можно было и не пропускать важное и отсекать мусор. А если сержанты хотят глупо выглядеть – их право.

- Я фигею с твоей выдержки. Тебе, реально, настолько по барабану? – поинтересовался Вартариан.

- Нет, конечно! Но, думаю, они скоро научатся вести себя менее дурацким образом.

- Ты рехнулся…

И, перекрывая всё, волнами накатывало обжигающее понимание: не отменяя нарядов, уборок, воспитательных бесед и выкрученных ушей, капитан признал правоту Минаса. В этом конкретном противостоянии принял сторону Минаса, а не сержантов. Словно тяжёлый плащ лёг на плечи, одновременно подавляя и внушая уверенность в собственных силах. Любой ценой надо было оправдать оказанное доверие.

Минас опять много дополнительно отжимался и бегал, потому что малейшее неодобрение сержанты теперь выражали именно так. Но почти все перерывы оказались свободными и удалось нормально учить устав дальше. После ужина Минас явился на вахту и оттарабанил очередные три параграфа. Его отпустили без дополнительных комментариев.

- Леон, махатся идём?

- Слушай, остановись уже. Ты двужильный?

- Это значит «нет»? Ну, как хочешь.

И Минас ушёл в зал один. «Бой с тенью». Потом тот самый выпад, который стоил двадцати отжиманий. Отжимания – тоже хорошо, но выпад от них не улучшился. Жаль, зеркала нет, но вроде теперь правильно, повторяем внимательно. Ещё раз тридцать повторяем, и нормально.

- Похвальное усердие.

Кулак к груди и низко склонить голову. Я ждал, что ты придёшь, Наставник. Я всё правильно делаю? Я оправдываю доверие?

- Ну и как, жить стало лучше? – в голосе легионера прозвучала усмешка, он явно был в курсе, насколько дословно выполняют его распоряжение сержанты. Только вот Минасу плевать на это, Минас серьёзен, как никогда.

- Да, Наставник. Я благодарен…

- Хорошо. Надеюсь, ты не утратишь рвения.

- Я не посмею, Наставник.

- Щенячья верность, – говорил Лем. – Берётся из ниоткуда, вспыхивает мгновенно, рАвно нуждается в тёплых руках и строгом ошейнике. Зато именно из неё вырастает настоящая верность, взрослая. Верность, выращенная собственными руками – самая надёжная.

Человек непрерывно просеивал весь корабль, от стратегиума до трюмов, выбирая юных пажей в свою свиту и перераспределяя множество подростков в ученики и подмастерья, согласно их талантам.

Когда мысль о создании новых бессмертных воинов оформилась окончательно, Сахаал просто спросил у Лема, есть ли на корабле достойные кандидаты. И не сомневался, что представленный ему десяток – действительно наиболее подходящие. И всех их распирали амбиции, все они в полной мере знали, к чему стремятся, все мечтали о великом будущем в обновлённом Легионе.

Но в редкие свободные дни они уходили в заповедник. Болтать с пажами, пить жиденький сладкий рекаф. Ловить улыбку и слово своего бывшего Мастера.

- Отвадить их? – спросил Лем.

- Зачем? К тебе, в бордель, к родителям... Перед основной трансплантацией будет общий гипнотест, тогда и станет ясно, не попутал ли кто мимолётные развлечения с главным долгом.

- То есть, с твоего разрешения, я продолжу подлизываться к будущим бессмертным воинам? Благосклонность легионеров, купленная за конфеты… Я войду в легенды! – Лем смеялся. Лем был предельно честен.

- Я не посмею, Наставник, – и мальчик смотрит глаза в глаза.

Ну, здравствуй, щенок, не лизавший руки моего человека. Здравствуй, верность, вспыхнувшая в ответ на мою злую шутку. Я не отвергну тебя. Строгий ошейник я тебе обещаю, насчёт тёплых рук… Лем говорит, что я добр к нему. Может быть, повезёт и тебе, щенок.

Ну а пока посмотрим, сколько ты продержишься.

- Мне нравится такой ответ. Думаю, нашу договорённость следует считать окончательно утверждённой. Я прослежу, чтобы о ней знали не только твои штатные наставники.