Миндальный вкус зла

– Нет, эту девушку никто не видел, только слух прошёл, что Четвертков утешился после разрыва с прежней пассией. Даже имени его новой возлюбленной никто не знал. Просто не девушка, а призрак какой-то, – грустно усмехнулась Литвинова.

– Вы не знаете, почему он так тщательно скрывал её?

Валентина пожала плечами:

– Не знаю. Предположения всякие возникали…

– Например?

– Может, она замужем или Людовик просто не был уверен, что их отношения продержатся хоть какое-то время, и не хотел давать повод для сплетен. К тому же он и так был довольно замкнутым и малообщительным.

– Понятно.

– А я просто молилась, чтобы у него всё поскорее с ней распалось. Вы, наверное, осуждаете меня? – Взгляд Валентины не отрывался от глаз Мирославы.

– Ну, что вы, какое у меня право вас осуждать, – ответила та искренне, – к тому же я понимаю ваши чувства.

– Но вы не думайте, – горячо проговорила Литвинова, – что я на Людовика держу обиду. Нет, вы не поверите, но любовь к нему очень помогла мне в жизни.

И, поймав удивлённый взгляд Мирославы, она продолжила:

– Ну, во-первых, ради Людовика я похудела на двадцать килограммов, стала следить за собой, ходить на фитнес. А во-вторых, я поднялась по карьерной лестнице и доросла до заместителя отдела. У меня хорошая квартира, неплохая машина, я хожу на курсы японского.

– Почему японского? – заинтересованно спросила детектив. – Для общего развития?

– Не совсем, – мимолётная полуулыбка тронула губы девушки, – одним из наших партнёров является японская фирма. Поэтому те сотрудники, что знают японский язык, сберегают деньги нашей фирме на переводчиках и получают за это бонусы.

– Да, – согласилась Мирослава, – в таком случае вам есть за что благодарить Людовика.

Литвинова наклонила голову, и Волгиной показалось, что она плачет. Но девушка неожиданно резко вскинула подбородок, и Мирослава увидела, что её глаза сухи, лишь в расширившихся зрачках потрескивает огонь бессильной ярости.

– Вы ведь найдёте того, кто погубил Людовика? – снова спросила она.

– Я сделаю всё, чтобы найти его, – пообещала Мирослава и, оставив на всякий случай Литвиновой свою визитку, распрощалась с ней.

Выходя из кафе, она помахала рукой Диме и Паше, которые наблюдали за ней, и удостоилась ответных жестов мужчин.

* * *

Садясь за руль своей «Волги», Мирослава думала о том, что лучше – заехать к Шуре на работу или пригласить его на короткое свидание в кафе. В итоге выбрала второе. Она набрала номер Наполеонова и, когда он отозвался, пригласила его поесть в небольшом кафе недалеко от места его работы.

– Хорошо, сейчас подъеду, – ответил Шура.

В дверях он столкнулся с Эллой.

– Ой, Александр Романович, вы куда? – воскликнула девушка.

– По делам службы.

– А я с вами посоветоваться хотела…

– Извини, дорогая, спешу. – Шура озорно дёрнул секретаршу за прядь, упавшую на плечо, и быстро устремился по коридору к лестнице.

– Мальчишка, – обронила девушка, – а ещё следователь по особо важным.

В кафе Шура примчался минут через двадцать после звонка Мирославы, так что ждать долго детективу не пришлось. Они отыскали свободный столик, сделали заказ.

– Давай сначала поедим, – сказал Шура, – а потом поговорим. А то на голодный желудок мои серые клеточки работать не хотят.

– Хорошо, – согласилась Мирослава и принялась за овощной салат. Потом она съела кусочек рыбы, приготовленной на гриле, и выпила чашку зелёного чая без десерта.

Наполеонов на аппетит никогда не жаловался, поэтому рядом с ним скоро образовалась горка из освободившейся от еды посуды.

– Можешь начинать, – сказал он, запивая сладким чаем третье по счёту пирожное.

– Шура, ты не лопнешь? – спросила, улыбаясь, Мирослава.

– Не волнуйся за меня, подруга, ты же знаешь, я всегда с собой ношу иголку с ниткой, если лопну, поможешь зашиться.

Мирослава фыркнула. В открытое окно ветер занёс гудок парохода.

– Надо же, люди совершают прогулки по реке. День-то и впрямь чудесный, а мы тут, – вздохнул Наполеонов.

– Ладно, не ворчи. Лучше слушай. Я пообщалась с соседями Геликанова. Оказывается, в их дворе два дня крутился фотограф, снимал двор, его обитателей, якобы для конкурса. Но, позвонив в администрацию, я выяснила, что проведение какого-либо конкурса в ближайшее время не планируется и никакого фотографа они никуда не посылали. Отсюда следует, что самозваному фотографу просто нужна была солидная легенда для прикрытия. Фотографии же ему, как мне думается, требовались только Прокофия и Оксаны. И я хочу знать, кто его нанял.

– Так я тоже хочу! – отозвался Шура.

– Вот и найди его. У полиции для этого возможностей больше.

– Ну, ты хватила! Прямо через край. Есть его описание?

– Есть. Я всё записала. Но по описанию его сто лет не найти.

– Вот! – удовлетворённо кивнул Шура.

– Но есть примета. – И она поведала ему о шраме.

– Кроме того, один внимательный свидетель считает, что самозваный фотограф – бывший мент.

– Ага. А ты как считаешь?

– Я тоже считаю, что он служил в милиции, а может быть, и в полиции успел послужить. И я уверена на девяносто девять процентов, что работает он в небольшом детективном агентстве, может быть, даже является его владельцем.