Министерство наивысшего счастья

Для допроса женщину передали следователю Розочке. Мы все знали помощника коменданта Розочку Содхи, персиковый цвет ее лица и длинные черные волосы, заплетенные в косу, которую она прятала под фуражку. Родной брат Розочки — Бальбир Сингх Содхи — был старшим полицейским офицером, застреленным боевиками в Сопоре во время утренней пробежки. (Эти утренние пробежки — большая глупость со стороны старших офицеров полиции, даже если они — чаще всего ошибочно — гордятся тем, что их очень любят местные жители.) Розочка — Пинки — получила назначение на должность помощника коменданта в центральном резервном отделе. Это была компенсация семье за убийство ее брата. Эту женщину никто и никогда не видел в гражданской одежде, она всегда была в форме. При всей своей поразительной красоте она была очень жестоким следователем и часто выходила за рамки должностных инструкций, так как, видимо, старалась изгнать демонов и из своей души. Она не могла, конечно, сравниться с Амриком Сингхом, но не дай бог было кашмирцу попасть в ее нежные руки. Что же касается тех, кого судьба избавила от участи подследственного, многие писали ей письма с пылкими признаниями в любви и даже с предложениями руки и сердца. Такова была сила рокового обаяния помощника коменданта Розочки Содхи.

Женщина, которую они задержали, отказалась назвать свое имя. Так как женщина оказалась не кашмиркой, то, как я понимал, Розочка во время допросов так или иначе себя сдерживала. Если бы она дала себе волю, то ни женщина, ни мужчина не смогли бы утаить от нее свое имя. Как бы то ни было, я начал проявлять нетерпение. Я все еще не мог понять, какое отношение все это имело ко мне.

Наконец, Амрик Сингх перешел к делу: во время допроса женщина назвала мое имя. Она попросила разрешения написать мне сообщение. Амрик сказал, что не понял, что это за сообщение, но женщина сказала, что я его пойму. Он прочитал сообщение по буквам:

Г-А-Р-С-О-Н Х-О-Б-А-Р-Т

В моей голове, словно гром, зазвучал голос Расулан, ищущей рассыпанные по полу жемчужины: «Кахан ваэка дхундхун ре? Дхундхат дхундхат баура гаэли Рама…»

Должно быть, словосочетание «Гарсон Хобарт» звучало как тайный код для обозначения запланированного удара боевиков или как подтверждение получения партии оружия. Этот сумасшедший на противоположном конце провода ждал моих объяснений, а я даже не мог сообразить, с чего мне начать.

Мог ли полевой командир Гульрез иметь что-то общее с Мусой? Был ли это сам Муса? Я пытался найти его после приезда в Сринагар, хотел выразить сочувствие в связи с семейной трагедией, но я так и не смог его найти. В те дни этому могло быть только одно объяснение — Муса находился в подполье.

Да и с кем еще могла быть Тило? Неужели они убили Мусу у нее на глазах? Боже милостивый…

Я коротко сказал Амрику Сингху, что перезвоню, и положил трубку.

Первым моим побуждением было как можно дальше дистанцироваться от женщины, которую я любил. Не делала ли такая позиция меня трусом? Возможно, да, но во всяком случае честным трусом.

Даже если бы я захотел поехать к ней, в данный момент это было просто невозможно. Я находился в чаще джунглей, на дворе стояла глухая полночь. Выезд означал вой сирен, тревожные маячки на машинах, четыре джипа сопровождения и бронированный автомобиль для меня. Для сопровождения мне пришлось бы взять не меньше шестнадцати человек, и это минимум. К тому же весь этот цирк не помомог бы ни Тило, ни мне. Мало того, под угрозой оказалась бы безопасность Его Превосходительства, что вообще могло привести к непредсказуемым последствиям. Возможно, это была ловушка с целью выманить меня. В конце концов, Муса знал о Гарсоне Хобарте. Наверное, это была паранойя, но в те дни трудно было провести грань между разумной предосторожностью и паранойей.

Выбора у меня не было, и я набрал номер отеля «Ахдус» и попросил к телефону Нагу. К счастью, он оказался там. Он сразу сам вызвался поехать в «Шираз». Чем больше заботы и сочувствия он выказывал, тем сильнее я раздражался. Я буквально слышал, как он вживается в предложенную ему роль, двумя руками ухватившись за возможность сделать то, что он обожал больше всего на свете, — произвести громкий эффект. Готовность Наги действовать успокоила меня, но одновременно привела в ярость.

Я позвонил Амрику Сингху и приказал ему ждать журналиста по имени Нагарадж Харихаран. Это наш человек, сказал я. Если на женщину ничего нет, продолжил я, то немедленно освободите ее и передайте журналисту.

Через несколько часов позвонил Нага и сказал, что Тило находится рядом с ним в его номере в «Ахдусе». Я предложил Наге утром посадить ее на первый же авиарейс в Дели.

— Она не мертвый груз, Дас-Гусь, — ответил он. — Она говорит, что пойдет на похороны командира Гульреза. Понятия не имею, кто это такой.

Дас-Гусь. Он не называл меня так с окончания колледжа. В колледже, когда он еще был ультрарадикалом, он издевательски называл меня (почему-то всегда с немецким акцентом) «Биплаб Дас-Гусь-да», его вариант имени Биплаб Дасгупта. Революционный братец Гусь.