Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

Оруэлл с Эйлин вернулись в Лондон 30 марта 1939-го, за два дня до того, как последние части испанских республиканцев сдались франкистам. Оруэлл оставил рукопись романа «Глотнуть воздуха» своему издателю Виктору Голланцу, после чего супруги провели три недели в Гринвиче с Лоренсом О’Шонесси, навестили больного отца Оруэлла в небольшом городке Соузволд поблизости от реки Оруэлл в графстве Суффолк. Отец Оруэлла умер от рака в июне в возрасте восьмидесяти двух лет. За несколько часов до его смерти сестра писателя Авриль прочитала отцу положительную рецензию на роман «Глотнуть воздуха», и тот умер с надеждой на то, что его сын все-таки чего-то добился в этой жизни. Супруги приехали в Воллингтон, где Оруэлл собирался дожидаться наступления войны, которую считал величайшей катастрофой и личным оскорблением. Он планировал написать семейную сагу из трех частей под названием «Быстрые и мертвые». «Мысль о том, что меня убьют или мне придется отправиться в какой-нибудь вонючий концлагерь до того, как я закончу книгу, приводит меня в ярость. Мы с Эйлин решили, что, когда начнется война, самое лучше, что мы сможем сделать, – это остаться в живых, чтобы здравых людей было больше»⁴⁹, – писал он Джеку Коммону.

При чтении написанного Оруэллом в то время складывается впечатление, что он упорно пытался прояснить отношения между фашизмом, коммунизмом и капитализмом. Лично ему больше по душе был четвертый вариант – демократический социализм, который, увы, не стоял на повестке дня. До своей поездки в Испанию он считал «вульгарной и популярной в наши дни ложью»⁵⁰ представление о том, что «коммунизм и фашизм – это одно и то же». Однако после того как Оруэлл прочитал «Командировку в утопию» Юджина Лайонса, он понял, что сталинизм «не очень сильно отличается от фашизма»⁵¹.

Объяснить странную схожесть коммунизма и фашизма можно было с помощью одного ключевого понятия. Концепция тоталитаризма появилась в 1920-е в Италии. По словам Муссолини, это была политика, когда «все находится внутри государства, ничего не находится вне государства, ничего против государства» ⁵². Для англосаксов это определение звучало исключительно негативно. В выпущенной в 1940 году книге «Тоталитарный враг» Боркенау писал, что нацизм и сталинизм являются двумя обличьями одного и того же монстра – «коричневый большевизм»⁵³ и «красный фашизм». Это было свежо по сравнению с идеями Джона Стрейчи, выдвинутыми в 1932 году в книге «Приближающаяся борьба за власть», в которой тот утверждал, что фашизм был «дубинкой капиталистического класса»⁵⁴, а коммунизм – единственной защитой. «Оба режима, начав развиваться с разных концов политического спектра, быстро движутся в сторону одной и той же системы – определенной мутации олигархического коллективизма»⁵⁵, – писал Оруэлл в рецензии на книгу Боркенау, предвосхищая появление в романе «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый» названия книги Эммануэля Голдстейна «Теория и практика олигархического коллективизма». Позднее Оруэлл писал: «Проблема практически всех левых, начиная с 1933-го, заключалась в том, что они хотели быть антифашистами, но не антитоталитаристами»⁵⁶.

История не давала никаких подсказок, потому что это была совершенно новая ситуация. В рецензии на книгу о Франко Оруэлл писал: «Издание называется “Назад в Средние века”, что несправедливо по отношению к Средним векам. Тогда не было пулеметов, а инквизиция была весьма любительским мероприятием. Торквемада сжег всего две тысячи людей за десять лет. В современной России или Германии сказали бы, что он даже и не пытался»⁵⁷.

3 сентября 1939 года в 11:15 утра премьер-министр Англии Невилл Чемберлен объявил, что Великобритания находится в состоянии войны с Германией. Спустя несколько минут в Лондоне провели первые учения по подготовке к бомбардировке. Началась эвакуация детей в сельскую местность. На тротуарах города появились мешки с песком, а в небе – заградительные дирижабли. Ночью запрещали включать свет. Журналист Малкольм Маггеридж писал: «Когда я пробирался по темным улицам, мне казалось, что навсегда исчезал старый, привычный и такой удобный стиль жизни… Сложно представить, что что-то из существующего сейчас появится в будущем, оборвалась последовательная линия связи времен»⁵⁸.

Оруэлл перестал быть пацифистом. Через пару недель после начала войны британская писательница Этель Мэннин написала ему письмо, в котором восхищалась антивоенным посылом романа «Глотнуть воздуха». Ее «дико удивило, обозлило и напрягло»⁵⁹ то, что в ответном письме Оруэлл подчеркнул, что готов надеть форму и защищать родину. «Я же думала, что ты считаешь борьбу с нацистами полным идиотизмом», – писала она в ответ.