Министерство справедливости

Убедившись, что все мы хорошо рассмотрели результат, Нафталин подошел к доске с раскрытым холщовым мешочком и легонько щелкнул по дереву ногтем указательного пальца. Я видел, как глубоко застряли в дереве столовые приборы, — но это не помешало им по первому же щелчку послушно ссыпаться в подставленный мешочек.

— Можно показать еще что-нибудь, — предложил Нафталин. — Хотите эквилибр с гирями? А еще у меня есть кусок якорной цепи с поперечным усилением — могу порвать.

— Верю, — успокоил его я. — Вы меня и так уже впечатлили. Раньше работали в цирке?

— Вроде того, — усмехнулся брюнет. — Только без лонжи и антрактов. Считается, что цирк в Эрец-Исраэль — лучший в мире. Это правда, иначе нам не выжить. Но в последнее время дирекция допускает многовато ошибок. А они в нашем деле очень дорого стоят.

Нафталин провел пальцем по горлу, чтоб уж не было сомнений, где он работал раньше.

Оставался Димитрий. Он сидел ближе всего к тумбочке с ноутбуком и время от времени на него с тоской поглядывал, а потому я заранее догадался, в какой из областей он спец.

— Ну а вы? — спросил я у рыжего парня. — Вы ведь компьютерщик, да? Чем порадуете?

— Сейчас, сейчас…

Как я и предполагал, Димитрий сразу же метнулся за своим ноутбуком, а пока он с ним возился и что-то настраивал, мне взялась отвечать Ася.

— Лев Ильич говорил нам, что вся группа — как один человеческий организм, — сказала она. — Я коммуникатор, то есть язык нашей группы. Нафталин — ее руки, а Димитрий нас ориентирует. Он может показать любую точку планеты… Значит, Димитрий — наши глаза.

— Любую? — Я пока еще не знал, как буду экзаменовать Димитрия.

Но одна идея у меня забрезжила.

— За редким исключением. — Это уже подал голос сам парень из-за ноутбука. — Овальный кабинет и прочие вип-зоны заперты на большой замок, вручную не пробиться. Остальные в пределах досягаемости, и всё — благодаря веб-камерам. Их и до вируса было много, а уж после эти камеры понавешали везде, и почти у каждой обойти защиту — как дважды два. «Мертвых зон» у нас на планете почти не осталось, в реальном времени доступна любая экзотика. Хоть сейчас можно увидеть голубей на площади Сан-Марко или проходную винзавода в Конотопе… Желаете заглянуть в главный обеденный зал парижского ресторана «Максим»? Или, может, на съемочную площадку в Болливуде? Могу попасть на верфь подлодок в Североморске. Куда скажете — туда и подключусь…

— Конотоп с Болливудом подождут, — ответил я. — Давайте что-нибудь поближе, в Москве. Ну, например… — И я продиктовал парню адрес, который знал на память.

— Секунду! — Димитрий уверенно пробежался пальцами по клавиатуре.

Через несколько секунд движения стали медленнее. Еще медленнее. Потом его пальцы зависли над клавишами.

— Ого! — проговорил он слегка озадаченно. — Интересненько…

Еще бы, подумал я. На территории моей психбольницы не было камер наблюдения. То есть они числились как работающие, но не работали. При мне доломали последние две. Их замена стоила бы копейки, но пофигист-главврач объявил, что торопиться не будет, поскольку ценит приватность. Скорее всего, без камер ему и самому было проще. Если удаленно наблюдаешь за беспорядком, его надо как-то пресекать. А на нет — и суда нет…

Я с интересом поглядел на Димитрия: как он теперь будет выкручиваться? Но, похоже, для него задача стала ненамного сложнее. Почесав рыжий затылок, компьютерщик после краткой паузы хмыкнул и вновь затрещал клавишами — еще быстрее, чем прежде. Через каких-то пару минут он довольно присвистнул, развернул ко мне экран и спросил:

— Правильно я попал?

Судя по картинке, Димитрий был профи не хуже остальных. Я увидел на экране знакомую дверь служебного выхода из пищеблока. Возле нее отирался Петруша и старательно делал вид, что любуется закатом. Время от времени он упрятывал лицо за шарфом — и из его рукава тотчас же выплывало маленькое облачко, которое царь торопливо разгонял рукой. Курение на территории клиники было грубым нарушением режима, но царь никогда не попадался. Даже я не знал, куда он бегал с трубочкой. Одним секретом стало меньше.

Я обратил внимание, что ракурс, с которого мы следили за Петрушей, был необычным — словно камеру подвесили высоко в небе и оператор целился царю куда-то в темя.

— Мои поздравления, — похвалил я Димитрия. — Теперь разоблачайте вашу черную магию.

— Ловкость рук, — ухмыльнулся компьютерщик. — Влез в систему китайского военного спутника «Гаофэнь-18». Разрешение высокое, орбита низкая — то, что доктор прописал.

— А там не заметят вашей… э-э… ловкости? Международного скандала не выйдет?

— Вряд ли. — Димитрий беспечно отмахнулся. — Мы же не сдвинули орбиту спутника и тем более не вышли из плоскости эклиптики. А неучтенных факторов каждую минуту столько, что в пекинском ЦУПе не обращают внимания на мелочевку. Спишут на разовый сбой системы или пакости Пентагона, перегрузятся — и все дела… Можно отключаться?

Я кивнул — и царь-нарушитель пропал с экрана. Теперь надо было что-нибудь сказать в заключение, не надувая щек и не давя авторитетом. Ладно, не буду мудрить.