Минная гавань

«Дрянь, какая же ты мелкая дрянь! — выговорила сама себе. — Разве можно, чтобы за душой ничего не было святого?..»

Явилось предчувствие чего-то рокового, недоброго, что непременно должно случиться с ней в эту страшную ночь. Она стояла посреди комнаты, оцепенев от бессилия и страха. А непогода разгулялась на улице злее прежнего. Ветер, снег… Бесится и ревет неподалеку штормовое море, будто негодуя на нее за преступные желания и мысли.

Ирина добралась до софы и рухнула на нее. Уткнувшись головой в подушку, зарыдала глухо и безутешно…

Ирина приходила к Захару каждый день, пока он не поправился окончательно. Они говорили о чем угодно, не касались только одной, запретной, темы — их прежних отношений.

8

Идея создания матросского конструкторского бюро вскоре стала настолько популярной, что ею заинтересовались в штабе. Комбриг, ознакомившись с существом дела, обещал со своей стороны всяческую поддержку. Это и подтолкнуло Ледорубова вплотную заняться осуществлением своих замыслов. А суть была в том, чтобы создать своего рода матросское научное общество: отобрать наиболее толковых ребят, любящих технику, и заняться усовершенствованием различных узлов, механизмов, схем. Каждый матрос должен был избрать тему по своей специальности.

«И пускай их исследования покажутся сперва наивными или даже нелепыми, — думал Захар, — зато свою технику они познают в совершенстве, а это главное».

Едва ли Захар мог справиться со всей этой работой, если бы ему не помог Неткачев. Замполит оборудовал комнату для занятий с таким знанием дела, что она стала выглядеть почти как настоящее конструкторское бюро. Никто не ведал, каких трудностей ему стоило где-то раздобыть два стареньких кульмана и несколько вполне пригодных для работы чертежных досок. Вместе с Ледорубовым замполит долго подыскивал различные технические пособия, справочники. Добился даже специальной командировки в Ленинград, откуда привез все необходимые чертежные принадлежности.

Уже после первого, организационного, собрания матросы присвоили Ледорубову, между собой, титул «главного конструктора», а Неткачеву — «заместителя главного». Для начала решено было заняться разработкой рационализаторских предложений. У флагманского механика, ведавшего в бригаде «бризом», скопилось немало интересных заявок, ждавших рассмотрения. И флагмех весьма обрадовался тому, что энтузиасты взяли на себя часть его прямых обязанностей.

Дело упрощалось тем, что несколько моряков на гражданке работали техниками или чертежниками и в конструировании кое-что понимали. Остальных же следовало многому научить. И Ледорубов взял на себя обязанность подробно объяснить им, как производить простейшие расчеты и обоснования, как правильно строить чертежи. Приходилось вспоминать и математику, и физику. По сути дела, Захар выполнял роль преподавателя, а не главного конструктора. Но это его нисколько не смущало. Он чувствовал, как общие интересы начинают все теснее притягивать людей друг к другу. Радовали и первые успехи.

— Что я говорил, Захар Никитич? — торжествовал Неткачев. — Лед тронулся, а вы не верили. Великое это дело — увлеченность.

— Посмотрим, как дальше пойдет, — осторожничал Захар. — Атомный ледокол мы, разумеется, спроектировать не сможем, но кое-что придумать попробуем…

Он пока никому не говорил, что начал уже потихоньку осуществлять свою заветную мечту. В его записной книжке появились первые расчеты и контуры цепей блока РК-6. Ледорубов знал, что на заводе эта аппаратура до сих пор не принята к серийному производству, а государственные испытания отложены по крайней мере еще на год. У него хватало пока времени, чтобы документально оформить свою принципиально новую, более совершенную схему блока и преподнести ее как некий сюрприз.

Ледорубов с головой ушел в работу. Дома он почти не появлялся: днем был занят на корабле, а вечером допоздна засиживался в матросском конструкторском бюро. Он едва не бредил осуществлением своего замысла, ложился спать и вставал с одним желанием — чтобы никогда не прекращалась благодатная работа мозга, когда даже во сне ему являлись нужные решения. Снова обрел он долгожданные муки творчества.

Когда все его черновые наброски превратились в стройную, теоретически обоснованную систему, он решил, что пора подключить к делу матросов. Из предварительных эскизов нужно было сделать полный комплект чертежей по всем правилам конструкторской разработки.

На очередное занятие Ледорубов пришел, держа под мышкой скрученные в тугой рулон черновые эскизы. Вызывая общее любопытство, молча принялся разворачивать ватманские листы и прикреплять их кнопками к доске.

Матросы негромко переговаривались, но с расспросами пока не приставали. Всем было известно, что «главный» во всем любит порядок. На занятиях он терпеть не мог праздного любопытства или несдержанности. Вопросы ему было можно задавать лишь после того, как он объяснит, в чем суть дела.