Миньон, просто миньон…

– Графиня Шерези заранее открыла ворота замка всем подданным, так что дядюшке осталось довольствоваться опустевшими домами. В вашем замке, дщерь, сейчас очень многолюдно. О чем я еще тебя не предупредила? – Варево в котле бурлило и плевалось волшебными лиловыми искрами. – Через ров перебраться будет сложно.

– Какой еще ров?

– Замковый! Басти, ты меня отвлекаешь! Просто слушай свою фату, дарующую имена. Не перебивай, и…

В этот момент Илоретта напомнила мне Болтуна, я даже украдкой стерла сентиментальную слезинку со щеки.

– Обогни стену с севера, там есть крошечная лодочка, ее еще называют молочной. С ее помощью в Шерези тайно поставляют продукты те пейзане, что не захотели оставлять хозяйство без присмотра.

Я молча кивала, слушая и запоминая. Однако, как много здесь изменилось за время моего отсутствия.

Из котла повалил густой дым, а когда он развеялся, на абсолютно сухом дне обнаружился ноздреватый комочек какой-то слизи.

– Не больше двух часов, дщерь, – сообщила Илоретта, втирая эту гадость в мои волосы.

– Тогда я поспешу?

Я низко поклонилась своей фее, поблагодарила и выбежала из домика.

Помня предостережения феи, я шла тропинками через лес, затем – через колосящееся поле; две островерхие шерезские башенки, вскоре показавшиеся на горизонте, не дали бы мне заблудиться. И, к слову, если бы не эти башенки, я решила бы, что замок этот вижу впервые. Святые бубенчики! Стены! У этого нового Шерези были высокие зубчатые стены, с бойницами и выпуклыми карманами для лучников. Над северной башней развевался рубиновый стяг Шерези. Ров! Подъемный мост, сейчас закрывающий своим полотном главные ворота.

Может, за эти два года мне подменили родную мать? Леди Шерези не могла все это устроить! Не могла, и все тут! Или ее безумие, о котором столь цветисто и малопонятно поведала фата Илоретта, носило какой-то исключительно хозяйственный характер?

Встреченный патруль не обратил на меня никакого внимания. Я с любопытством рассмотрела оружие наемников, их добротную одежду и ухоженные, но явно побывавшие в сражениях доспехи. Дядюшке Фроше эти рубаки стоили, наверное, целого состояния. Лодочка нашлась в камышовых зарослях с северной стороны рва. Если судить по запаху, неподалеку регулярно производился слив нечистот, и, видимо, по этой же причине тайный ход в замок оборудовали именно в этом неаппетитном месте.

Я оттолкнулась от берега шестом, обнаруженным на дне лодки, а на другой стороне быстро отыскала скрытую в стене калитку, в которую протиснулась с большим трудом, ибо рассчитана она была скорее на упитанного кота.

К огромной удаче, когда моя макушка показалась с внутренней стороны замковой стены, на ней еще оставалось чуточку фейского туманного морока. Потому что у калитки дежурило двое солдат. Они среагировали на скрип и движение дверцы, но, не видя того, кто эти звуки вызвал, погодили тыкать в пришельца алебардами. Это позволило мне подняться на ноги и уверенно заявить:

– Срочное донесение для графини Шерези!

Мне вдруг пришло в голову, что я даже не знаю, как мне представляться. Графом я быть перестала, и сейчас мы не будем думать, к добру это или к худу, а также не будем предаваться сладким воспоминаниям о моменте «переставания», а дочери у леди Шерези никогда и не было. Если бы у калитки дежурил кто-нибудь из знакомых мне шерезских парней, я бы вообще ничего не стала объяснять. Но солдаты были мне незнакомы, поэтому объясниться пришлось.

Алебардщики лишних вопросов не задавали. Один остался на страже, другой качнул алебардой, указывая путь. А у них любопытные шевроны на плащах. Мне казалось, что этот символ я где-то уже видела.

Мы поднялись на стену. Сверху мне было видно весь замковый двор, просто кишащий народом. У колодца перекрикивались пейзанки, со всех сторон раздавался стук молотков и скрежет пил, мужчины мастерили лестницы, из открытых дверей кузни валил пар. Потом появился кузнец, в котором я с каким-то даже умилением признала своего бывшего. Пьера? Или, может, Анри? Как же его зовут, фахан его раздери?

К счастью, бывший головы не поднял, поэтому меня не увидел. Со стены мы спустились, когда двор остался позади. Стражник сдал меня своему капитану и вернулся к службе.

– От кого именно вы доставили донесение? – поинтересовался этот новый служака.

– Это я могу сообщить лишь лично графине Шерези, – ответила я непреклонно, понимая, что его-то я точно где-то видела, этого капитана.

Матушка изволила творить. Об этом я догадалась, когда капитан подвел меня к двери солярия и тихонько постучал в створку.

– Кто?! – раздраженный вопль подтвердил мою догадку.

А он отважный парень – оторвать мою родительницу от живописи требует немалого мужества.

– Милорд! – сказал капитан. – Здесь какая-то пейзанка утверждает, что у нее сообщение для графини.

Милорд?

За дверью что-то уронили, судя по звуку, холст с подрамником.

– Это я, Бастиана, миледи! – прокричала я. – Ваша…