Минус 273 градуса по Цельсию

– Пойдем! – резким движением отодвигая от себя чашку так почти и с неначатым кофе, бросил К. привереде. Поднялся, завел руку назад – взять стул за спинку, выдвинуть наружу из возникшего плотного ряда других стульев, – однако же рука его там за спиной неожиданно оказалась перехвачена.

– Что за неуважение? – проговорил сосед, удержавший руку К.

Привереда, начавшая было подниматься, осела обратно на свое место.

– Да, что за неуважение? – вопросил, устремляя взгляд на К., до нынешнего мига так все и продолжавший игнорировать его конопень.

– По-моему, мы здесь лишние, – сказал К.

Привереда, видел он, глядела на него молящими, требующими молчания глазами. Не надо, не надо, не надо! – кричали ее глаза. Что же надо было: стерпеть это унижение?

– Я разве говорил, что вы здесь лишние? – посмотрел конопень на привереду. – Кто-нибудь говорил, что лишние? – обвел он неторопливым взором компанию сослуживцев. Ропот голосов, волной пробежавший вокруг смолкшего было стола, принес поддержку его риторическому вопрошению: никто такого не говорил. – Вот! – обратил конопень свои вежды снова на К. – Никто не говорил. Оговариваете!

– Нам нужно идти, – сказал К. Жерло вулкана было распечатано, клокочущая лава изливалась наружу, не выбирая пути потоку. – В любом случае мы должны идти.

– Идти! – эхом ответствовал конопень. – Оговорил людей – и идти!

– Отпустите руку! – потребовал К. у того, что держал его сзади. Тот не отпускал, и К. предпринял попытку в развороте выдернуть руку из его захвата. Но мертвой хваткой держал его сосед и был несоизмеримо сильнее К.

– Перестаньте, вы что! – услышал К. голос привереды. – Скажите же, чтоб отпустил! – Это, несомненно, она обращалась к конопеню.

Но теперь конопень не обратил внимания на нее. Теперь ему интересен был К.

– О, какие мы! Вот мы как! – с порицанием протянул конопень. (К. поймал его в фокус взгляда – тонкая усмешка играла на губах конопеня.) – Ой-ё-ёй! Ну-ка живо предъявляем документы! Живо-живо!

– Вы что! – снова подала голос привереда. – Вы же знаете меня! Мы вместе.

На этот раз конопень удостоил ее вниманием.

– Вас знаю. А его нет.

– Это мой друг! – Привереда как бросилась с кручи.

Конопень, однако, вновь был уже весь сосредоточен на К.

– Так, документы, документы! Мы два раза не просим.

К. сгорал от стыда перед привередой. В каком жалком виде он предстал перед ней!

– Что вдруг я должен вам предъявлять документы, – сказал он. – Не имеете права ни с того ни с сего требовать этого.

– Имеем. – Игравшая на губах конопеня усмешка сделалась саркастичной. – Мы здесь именно для того. Чтобы никаких провокаций. Превентивная мера. Документы!

– Предъявите мне разрешение, что имеете право на подобный досмотр, – потребовал К.

Взрывом громогласного негодования ответил К. стол. «Предъявить! Разрешение! В письменном виде с гербовой печатью!» Кто-то в негодовании (К. не увидел, а только услышал) с громким стуком хватил о стол кружкой.

Грохот разлетающихся во все стороны стульев обрушился на его барабанные перепонки в следующий миг. И в этот же миг К. оказался словно спеленут: не одно, а уже оба запястья в жестком, обездвиживающем захвате и чужие руки пропущены под мышками, пригибая его долу. Следом за чем еще одни руки, неприятно прошоркивая по ляжкам, всунулись в карманы брюк, ощупали их содержимое и извлекли наружу.

Что, собственно, было содержимым? Носовой платок, расческа, портмоне, блистер гастрофарма (случалось, у К. схватывало гастритной резью желудок и он принимал таблетку). Платок, расческа, вздребезжавший блистер с таблетками были брошены на стол, портмоне раскрыли и принялись шарить по отделениям.

– Вот! – появился на белый свет пластик удостоверения личности.

– Ну-ка, ну-ка! – удовлетворенно пошевелил пальцами конопень, прося пластик. Получил его, прочел имя, изучил фото, сверив изображенную на карточке личность со спеленутым оригиналом (с бессильным бешенством встретил его взгляд К.), после чего перебросил пластик через стол одному из своей компании, готовно поймавшему тот на лету (все же конопень был, видимо, старшим у них). – Пробей по базе.

Привереда сидела напротив К. вся обмершая, с застекленевшим лицом, руки на столе, словно на клавиатуре фортепьяно, перед тем как вознести их в воздух и опустить на клавиши, – только вот никакой клавиатуры под ними не было и звукам было не суждено родиться.

Подчиненный конопеня, получивший удостоверение личности К., выхватил из внутреннего кармана надетой на нем черной курточки крупноформатный смартфон, включил, произвел необходимые манипуляции, входя в сеть, и резво заработал большими пальцами, вбивая в поисковик этой базы данные К.

– И долго собираетесь так держать: всемером одного? – глядя на конопеня исподлобья – из-за того, что державшие пригибали его лицом к столу, – спросил К. – Всемером одного!

Держали его, конечно, не семеро, но так уж сказалось.

– А только без резких движений! – парировал выпад К. конопень. Кружка его вознеслась к губам, овал пены, отзываясь на движение губ, втягивавших пиво, проколыхался мелкой волной. – И тогда что же, можно и не держать.